осколок человеческой кости.
вот так
умирают на железнодорожных рельсах.
теперь я слышу,
что несется вослед
качающимся вагонам.
поезда и хмельное забвенье
знают, что такое
индеец, у которого ничего не осталось.
Джеральд Визенор
Хайку
* * *
Осенью на закате
Серые цапли шаги отмеряют,
Сменяя караул.
* * *
Вместе с луной
Приходят мысли о юном моем отце.
Ступает по облакам.
* * *
Под полной луной
Тень моя незнакомкой крадется.
Первый осенний мороз.
* * *
Лошадь в сугробах —
Паровоз взбирается в гору.
Не хватает дыхания.
* * *
Озеро день за днем
Наши следы смывает.
Вспоминаю друга.
Нашествие мотыльков
полночные мотыльки
тычутся в сетку
то вверх то вниз за окном
откуда им знать
что свет у меня не дневной
как же они суетятся
бедолаги крестьяне на войне
их тела заслоняют мне свет над книгой
свет моей жизни этой ночью
гаснет лампа
нас влечет к другому огню
все дальше по дороге
Старухи анишинабе
старухи анишинабе
пышнотелы словно душистый клевер на волнистых полях
колышутся животы
ситцевые платья трепещут радуясь ветру
вещие песни племени
приходят из беззубого прошлого
прекрасней цветов
всевидящие дети снова трогают землю
скрюченными пальцами
шрамы оставленные каждым днем неволи
сглаживаются с годами
святая земля помнит
каждый цветок
внуки следом идут
нескладные осыпанные клевером
вскормленные дождем
на устах песня
об изменении мира
Саймон Ортис
Из цикла «Воспитывая ребенка»
* * *
О трепет ребенка,
затаенный в глубине материнского тела.
Вот истинное движение —
без промедления, без опаски,
словно биение крыльев;
впереди — древние тропы,
по которым нам возвращаться.
* * *
Я предрешу,
где тебе жить на свете:
среди гор, на земле,
возле обмелевших рек, в ветре,
где остались следы твоей матери,
где остались следы ее матери.
Следуй этой дорогой,
вот этой дорогой,
я покажу тебе край,
которому ты поклонишься.
* * *
Как давно мы с твоим братом
пробегали мимо хижины в горах Лукачукаи,
где жил почтенный Провожающий В Путь,
спеша к роднику, что сочился
из-под груды гранитных валунов.
Мы пили воду с привкусом ветра,
корней, свежей зелени, пряных трав.
* * *
У самой вершины, к юго-востоку от Кинличи,
я нашел осколок талой воды,
и мне захотелось, чтобы он засиял
в серебряном браслете, и хорошо бы
два камешка бирюзы по бокам;
но я засмотрелся, как здесь,
под соснами, его поили снега,
шлифовали лучи заката,
и я подумал, что ты не спросишь,
почему я так и не взял его.
Над каньоном близ руин «Два Фазана»
Мы поднимались к небу.
С давних миллионных годов до этой минуты.
Куда ни ступишь, повсюду
холодный камень.
Вдохнем же ветер, он брат небу.
Карканье. Над скалистым обрывом.
Ворон. Черные космы.
«Хорош я, не правда ли?» — спросил Ворон.
«Ни капли правды», — сказал Койот.
Оглянись назад,
внизу, в каньоне, кони, зимние тополя,
серебристый ручей вдоль каньона, тени,
красные скалы в белом снегу.