— Вы только подумайте, — продолжал он. — Сначала они запрещают ваши книги и фильм. А потом что? Запрет снят, и вы получаете визу. Безо всяких ограничений. Какой же вывод? Правительство ЮАР идет по пути либерализации — вот какой! Они пускают сюда вас, черного, известного во всем мире критика расизма и расовой дискриминации. Это все не просто так, дружище. Артур Эш выступал в их турнире по теннису, Боб Фостер побил их белоснежного чемпиона. А теперь вы. Вот и получается: либеральная Южная Африка. — Он махнул рукой, словно отметая лживый образ.
— Я приехал сюда, потому что сам этого хотел, — не согласился я. — И если даже ваше правительство так умно предвидит мои шаги, что из того? Мои глаза и уши остаются при мне. И голова пока работает нормально.
— Рады это слышать, — поддел меня Оби.
— Прекрасно сказано, — добавил Молефе, рот его скривился в ухмылке. Что за игру они со мной затеяли? Я взглянул на Джона, но тот смотрел куда-то в сторону.
— Когда уедете от нас, напишете о ЮАР книгу? — спросил Оби, улыбаясь своей мягкой улыбкой.
— Очень возможно.
— А как вы собираетесь передвигаться по стране? Общаться с людьми? Самостоятельно, или вам будут все показывать «официально»?
— Как будет удобнее в каждом конкретном случае, — ответил я. — В Нью-Йорке мне сказали, что информационное бюро сделает для меня все необходимое. Буду вам очень признателен, если и вы кое-что подскажете. — Возможно, я чего-то не понимаю и эти люди по-своему хотят быть мне полезными. Меня ведь предупредили, что особенного доверия от них ждать нечего. Наверное, так оно и есть. Жизнь приучила их быть осторожными даже с другими черными. Естественно, они хотят знать, что привело меня в их страну. Черт подери, но зачем же сразу встречать меня в штыки?
— Информационное бюро! — воскликнул Оби. — К вам приставят гида и покажут то, что захотят. То, что принято показывать всем белым. Потом вы вернетесь домой и напишете, что жизнь в Южной Африке прекрасна.
— Ну что мы набросились на нашего черного брата? — вмешался вдруг Кебо. — Давайте расскажем ему, если он хочет, каково это — быть черным в ЮАР. Ведь в конце концов он приехал к нам и должен узнать, как с нами обращаются на земле его прародителей. — Кебо поднялся. — Я читал твою книгу, брат. Тебе было больно, когда из-за черной кожи тебя не хотели брать на работу, которой ты заслуживал. Считаешь, это трагедия? Здесь тебе не позволили бы даже подать заявление. Здесь черные не имеют права даже думать о приличной работе. Африканец имеет в этой стране только одно право — возить дерьмо. Любую более достойную работу может выполнять только белый. Так гласит закон.
Он сунул руку в карман, извлек оттуда плоскую потрепанную книжечку и резким движением раскрыл ее у меня перед носом.
— Вот оно — лицо черного в этой стране. Да, да, эта книжечка. От нее зависит наша жизнь. Из-за нее ты — ничто. Без нее ты меньше, чем ничто. Брат! Твоя страна в тысячах миль отсюда, но ты можешь взять и приехать сюда просто посмотреть, как мы живем! Виза — все, что для этого требуется. А мы не имеем права и шага ступить без этой книжицы ни днем, ни ночью.
Он протянул ее мне. Это были тонкие печатные бланки-странички, скрепленные черной обложкой из искусственной кожи и расположенные в следующем порядке:
Страница 1. Адрес.
Разрешение работать в Иоганнесбурге ежедневно с 8 до 23 часов.
Страница 2. Для ежемесячной подписи нанимателя.
Страница 3. Марки уплаты подушного налога.
(Подушный налог оплачивается не позже июня каждого года.)
Страница 4. Марки уплаты подоходного налога.
Страница 5. Трудовое законодательство банту.
Страница 6. Водительские права.
Страница 7. Для лицензии на право владения оружием.
(Это полнейшая фикция, потому что черным никакой лицензии на право владения оружием не выдается. Любой черный, у которого будет обнаружен хотя бы перочинный нож, подлежит аресту и судебному преследованию.)
Страница 8. Личные данные, а также данные жены и детей.
Страница 9. Фотография.
— Знаешь, когда мне хочется по-настоящему выть от унижения? — спросил Оби. — Когда я раз в месяц несу эту книжку на подпись. По правилам ее должен подписывать наниматель, на деле такое право имеет любой белый, и обычно это доверяют самым младшим белым клеркам. Боже, как они над нами издеваются! Они так счастливы, что кто-то у них в подчинении… заставляют буквально ползать на коленях за этой подписью! И приходится ползать, брат мой. С каким удовольствием я задушил бы этих молодых подонков! Но без подписи нельзя, и приходится пресмыкаться. В «Соседях поневоле» ты говоришь, что чувство достоинства — это право, которое дается человеку с рождения. В ЮАР негры не имеют никаких прав, в том числе и на чувство достоинства.