Я ожидал встретить довольно интеллигентных, хорошо воспитанных людей, свободно ориентирующихся не только во внутренних делах своей страны, но и в международных проблемах, велеречивых и расслабленно самодовольных, уверенно держащихся и знающих себе цену. Вместо этого я оказался в компании весьма заурядных личностей с ограниченными и скудными интересами, этим людям было неуютно в обществе незнакомого черного, который не собирался лебезить и раболепствовать перед ними.
Итак, мы вели учтивую беседу, потягивая напитки, находясь под неусыпным наблюдением черной прислуги. Свои обязанности они выполняли спокойно и деловито. Интересно, что думают они о моем присутствии в этом клубе? Тоже считают, что белые меня используют? Но они были прекрасно вышколены, и я ничего не мог прочесть по их неулыбчивым лицам.
После обеда я был официально представлен аудитории, и мне предложили выступить. Я сказал, что на меня произвел прекрасное впечатление Иоганнесбург и его цветущие окраины, однако неприятно поразило другое: черные в этом обществе были практически полными изгоями. Они встречались на каждом шагу, были заняты на всех видах подсобных и самых тяжелых работ, при этом вносили немалый вклад в экономическую жизнь страны, хотя и выполняли свои обязанности неохотно, по необходимости, потому что им отказано в праве полностью использовать свои возможности. Я задал вопрос: как же общество может достичь полного расцвета, если вклад основной части населения сознательно ограничен до минимума? Мне представлялось, что при таком положении общество несет колоссальные потери, и виной тому — доведенная до абсурда расовая дискриминация.
Они выслушали меня в полном молчании, но когда я сел, яростно принялись отстаивать свою правоту. Они уверяли, что экономическое положение черных в ЮАР гораздо лучше, чем в любой другой части Африки. Что хотя в стране и имеются ограничения на профессии, выгодные для белых, каждый гражданин получает по своему труду и что если какие-то наниматели и пытаются обойти закон, то это, как правило, иностранные фирмы, в особенности американские.
Я провел в стране слишком мало времени, твердили они, и не могу судить о сложной проблеме трудовых ресурсов, в частности, о гранях ее, связанных с ролью черных. В большинстве случаев местные черные способны выполнять только простую физическую работу. Они и сегодня почти ничем не отличаются от своих первобытных предков и чувствуют себя счастливо в условиях примитивного сельского быта, живя так, как жили их отцы и деды. С другой стороны, суровые с виду условия их городского бытия неверно называть невыносимыми, потому что по сравнению с привычной для черных жизнью у земли здесь налицо явный прогресс. Это коммунисты и прочие деятели из других стран забивают их головы дурацкими идеями: черные, мол, обделены судьбой, влачат жалкое существование. Да, черным не позволяют перевозить в города свои семьи, это привело бы к слишком большой миграции, к тому же возникли бы проблемы с жильем, питанием, обучением их детей. И так далее, и тому подобное. Старые, набившие оскомину клише, которые, кстати, произносились возбужденно и запальчиво. Я слушал их, с трудом подавляя растущее раздражение. Ведь я так же черен, как и люди, о которых они говорили.
Но я иностранец. Сегодня я здесь, завтра уеду. Я был им не опасен, поэтому они щедро расходовали на меня свое время и красноречие.
Я решил посетить Транскей, один из официально выделенных правительством «национальных очагов». Самолет за час доставил меня из Иоганнесбурга до Дурбана, где есть аэропорт, ближайший от Транскея. Там меня ждала машина, и мы сразу отправились в Умтату, главный город Транскея, до которого было триста пятьдесят миль. Я полагал, что в этом резервате, который, возможно, скоро обретет независимость и где африканского населения подавляющее большинство, управление на всех уровнях политической, общественной и экономической жизни находится в руках черных. Вскоре я понял, что этого нет и в помине.
Вид у столицы Транскея был эффектный и процветающий. Выставочные залы автомобилей и сельскохозяйственных машин, большие магазины, бензозаправочные станции, несколько отелей — словом, все, что положено иметь большому городу. Однако владели всем этим богатством белые. Никаких признаков того, что даже здесь, на своей законной территории, африканцы имеют хоть какую-то экономическую власть. Мы проехали мимо чистенького нового полицейского участка: у входа, лениво подперев плечом дверь, стоял белый полицейский и разглядывал недавно выстроенное на противоположной стороне улицы многоэтажное правительственное здание. Да, процветающий город, чувствовалось, что потенциал для роста и развития здесь очень велик. Сплошь и рядом африканцы, но не у власти, только на самых второстепенных ролях.