смотрю в очаг, где умирает пламя.
Мы отыскали наше время сами...
Лицом к огню прощальному приблизься?
Дрожат у вишни вымокшие листья
и тянутся сюда, к оконной раме.
Мы отыскали наше время сами...
Мы ягоды держали на ладонях!
И пусть твердит огонь в конце агоний,
что тени долговечнее, чем пламя.
Файад ХАМИС (КУБА)
Февральская симфония
Мерцали сумерки... и дул февральский ветер.
Он пел нам колыбельную, наверно...
Мы молча улыбались — и вдали
нам чудилось звучанье нежной флейты,
и тени выстилали нам дорогу.
И даже листья в темноте светились,
как светятся глаза твои — рассветом
любви и нежности... И волосы твои,
как языки огня, взвивались в сумрак...
И я не знал еще, что крылья птиц
порой раскалывают влажное стекло
дрожащих радуг... Нет, я просто ждал.
Я просто ждал: когда же ляжет ночь,
чтоб слушать в тишине твои шаги, вернувшие мне детство...
А потом, уже потом пришли к нам слезы, и надежды,
и поцелуи, и внезапное молчанье,
бессонница, зажженное окно, твоя улыбка —
и черный, ледяной февральский ветер.
И вот теперь я слышу незнакомый голос,
зовущий из глухого закоулка ночи.
Я слышу — этот голос произносит мое имя.
И чувствую впервые тяжесть рук и ощущаю
свои потные ладони.
А сердце, круглое, плывет в безбрежной грусти.
Куда бежать мне с черной ношей крови?
Куда глядеть глазам? И где моя могила?
Смертельный холод проникает в кости.
И нет тебя — лишь тени странных рыб.
И нет тебя — лишь острые кристаллы.
И не в груди, а где-то далеко изнемогает плещущее пламя.
О одиночество, в котором бьются птицы!
И пыль. И пыль на ледяном ветру!
Веки и прах
Далеко-далеко уносит меня мечта.
Я научился петь.
Отец и мать улыбаются мне из окна.
Кто-то знает, что я влюблен.
Кто-то нежно произносит мое имя.
«Милая, куда мы идем сегодня?»
Она здесь, рядом со мною!
Сладко текут мгновенья, и окна
распахнуты настежь. «Пойдем пройдемся?»
Тополя ждут, когда наши тени лягут на песок
там, у моря.
МОЛОДЕЖЬ. ПРОБЛЕМЫ. СУЖДЕНИЯ
Марина КРИГЕР
ДЖЕЙН ФОНДА: «ДЛЯ МЕНЯ НЕТ ИНОГО ПУТИ!»
Джейн Фонда выступает на митинге протеста против войны во Вьетнаме.
Имя Джейн Фонда, на счету у которой двадцать пять фильмов, теперь уже никоим образом не связывают с коммерческим кино. Одной из последних ее удач была роль Норы в норвежском фильме «Кукольный дом» (по Г. Ибсену). До этого она снялась в американском фильме по роману Роберта Олдрича «Полет Феникса», где рассказывалось, как группа людей в результате авиационной катастрофы очутилась в пустыне и как в борьбе за спасение — они пытались собрать самолет из обломков — проявляются их характеры.
Еще совсем, казалось бы, недавно огненными буквами врезалось в память: «Барбарелла! Барбарелла! Барбарелла!» Голливудская «сексзвезда» Джейн Фонда в фильме Роже Вадима...
30 ноября 1970 года. Аэропорт в Кливленде как-то необычно безлюден, хотя здесь и ожидают прибытия известной кинозвезды. Самолет из Канады приземляется. Но к нему не подбегают фоторепортеры, корреспонденты. Не видно нигде и усталого менеджера. В таможне чиновник указывает актрисе на стул: «Садитесь и ждите!» У нее берут чемодан, открывают, вынимают записную книжку, магнитофонные пленки, блокноты, пузырьки с витаминами и снотворными таблетками, которые она всегда возит с собой. «Наркотики!» — торжествующе заключает чиновник, и в ответ на возмущенный протест актрисы рявкает: «Молчать! Здесь распоряжаюсь я!»