Самолет авиакомпании «Бранифф интернэшнл» приближался к Сантьяго. Чтобы хоть как-то преодолеть волнение, захватывавшее меня от предстоящей встречи с Чили, я решил отвлечься, полистав рекламные проспекты.
Чем-то знакомым повеяло от цветного снимка на одной из страниц. Ну конечно же, это одна из «стен» БРП! До чего же дошла их известность, если даже «Бранифф» — американская авиакомпания — включила в число «достопримечательностей» Чили знаменитые «стены», выполненные художниками-комсомольцами. Вскоре я уже был в их штабе. И снова долгие рассказы об их работе, успехах («Мы даже выставлялись в Париже!») и борьбе, все больше походившей на настоящие сражения...
После военно-фашистского переворота 11 сентября 1973 года на БРП, как и на всех патриотов Чили, обрушилась лавина кровавого террора. Комсомольцы, которым удалось покинуть страну, рассказали, что многие из «бригадистов» были брошены в застенки хунты, прошли ад стадиона «Насиональ», превращенного в концентрационный лагерь. Тот самый стадион, который в январе 1972 года был свидетелем их творческого и политического триумфа, сейчас стал свидетелем их мужества и несгибаемой стойкости.
Страшно и больно читать вести из Чили: «По приговору военного трибунала казнены...», «При попытке к бегству убиты...», «Уничтожена безымянная группа молодых противников режима...» Но в потоке телеграмм все чаще встречаются и такие: «Неизвестные лица разбросали ночью на улицах Сантьяго листовки, призывающие к борьбе против военной хунты...», «Полицейские и солдаты соскабливают со стен появившиеся антиправительственные лозунги...»
Мы не знаем имен этих героев. Но мы твердо верим, что в первых рядах растущего сопротивления кровавой диктатуре идут ребята из БРП.
Валерий ВОЛКОВ (СССР)
ПЛАЙЯ-ХИРОН
Мое пробуждение я связываю со временем, когда я узнал подробности о советском летчике А. Маресьеве и когда узнал о жизни Н. Островского...
Дорога на Плайя-Хирон пустынна и однообразна. Серая лента шоссе рассекает ржавые болота и растущую клочками чахлую зелень. Но чем ближе к заливу, тем оживленнее становится пейзаж: где-то в глубине островов карликовых сосен белеют одинокие крестьянские «боио» с посеревшими от времени крышами из пальмовых листьев.
Справа и слева от обочины бегут навстречу одинокие пирамидки солдатских могил. На обелисках — имена, портреты и флаги. Каждый год накануне очередной годовщины чествования героев у памятников появляются цветы.
Пирамидки остались от тех боев, которые отозвались тревогой во всем мире в апреле 1961 года. Видны заросшие густой травой одинокие воронки. На стволе огромной сейбы выцарапанное наспех «но пасаран».
На Плайя-Хирон изумрудное, неестественно яркое море набегает на белый песок...
Этот обыкновенный кубинский пляж вошел в историю не особенной голубизной воды. На рассвете 17 апреля 1961 года здесь упали первые бомбы, сброшенные с самолетов наемников, вторгшихся на территорию революционной Кубы. Построив новый поселок, революционное правительство специально оставило нетронутыми развороченные взрывами два домика. Они — живое напоминание о том сражении, которое разгорелось между кубинцами, оказавшимися по разные стороны баррикады.
Рядом с административным зданием школы расположен музей. На высоком постаменте навсегда застыл зеленый танк «шерман», захваченный бойцами революционных вооруженных сил, здесь же — разбитый самолет наемников, их бронетранспортер. Внимательно разглядываем мы образцы американского оружия, карты, форменную пятнистую одежду десантников-контрреволюционеров.
В этом музее я бывал не раз. Девушка-гид улыбается мне как старому знакомому и не старается объяснять все детали. Молча перехожу от стенда к стенду, стараясь воскресить в памяти те героические дни. Особенно мне запомнилось посещение музея вместе с национальным героем Кубы Фаусто Диасом, который в те далекие апрельские дни 1961 года сражался здесь с десантом наемников.
Когда кресло-коляска выкатилась на улицу, Фаусто, бывший до этого чрезвычайно серьезным и сосредоточенным, наконец, улыбнулся. Он достал из нагрудного кармана белый носовой платок, вытер капельки пота на лице и попросил откатить кресло в тень.
— Здесь лучше думать, легче сосредоточиться. День сегодня такой же жаркий, как тогда, 18 апреля.