Меня беспокоила та легкость, с которой он меня нашел. Разумеется, у него есть для этого все возможности, но то, что сделал он, может сделать и любой другой.
Достаточно хотеть найти парня и поискать его. А Нигер Хоппес жаждет меня найти.
И вдруг я понял, что человек без лица здесь, снаружи, в ночи, с «магнумом», готовым выстрелить в меня, чтобы еще раз подтвердить ловкость его хозяина.
Гроза чуть-чуть затихала, казалось, что она тоже прислушалась, замерла в ожидании...
Я чувствовал его. Я слишком долго, слишком часто играл со смертью, чтобы не знать этого чувства ледяного ясновидения...
Он там, снаружи. Он побоялся рискнуть там, у Макколена — в доме было плохое освещение, да и нас двое хороших стрелков, — мог оставить там свою шкуру. А игра слишком ответственная, чтобы идти на такой риск. И тогда решил проследить за мной. Может быть, даже с помощью такого же радиопередатчика, как у Генри Франка.
Я знал, что он вот-вот должен начать действовать и попытаться меня уничтожить. Я для него заноза, которую необходимо вытащить. Заноза слишком опасная для них, потому что я, как и они, не подчиняюсь никаким правилам, как и они, имею позади себя безжалостную организацию. Я никогда не выказывал небрежности. Я добровольно разрешил приблизиться к себе, желая ответить ударом на удар. Для меня, так же как и для него, игра одна. Уничтожить основные силы и опрокинуть всю организацию.
Неожиданно мне стало смешно. Я думал за того, другого, который там, снаружи, готовился меня убить.
Рукоятка моего сорок пятого улеглась в мою ладонь, я снял его с предохранителя, пальцем поднял собачку и почувствовал вес оружия в руке. Старое, отполированное от частого употребления, оно давно стало частью меня, так же как мой палец.
Из всех окон моего домика я последовательно осмотрел окрестность. Где я спрятался бы, поджидая мою жертву, если бы был на месте Хоппеса? Напротив, перед зданием? Нет. Тут слишком освещено и негде спрятаться. В кустах сбоку от домика? Оттуда не видна входная дверь. Остается группа пальм, стоящих с другой стороны, по диагонали. Оттуда отлично простреливаются и окна и двери. Он там... я знаю.
Теперь мне было нужно заставить его обнаружить себя. Я запер дверь на все запоры, чтобы обеспечить себе тыл, зажег свет в ванной комнате. Пусть знает, что дичь в норе и проснулась. Но если он следил за мной, то ему известно, что я был у Камиллы и могу вернуться к ней. Он видел, как приехал и уехал Хардекер. Правда, не знает зачем и почему. Наверное, спрашивает себя, что это посещение заставит меня сделать? И тем более ему не терпится поскорее со мной расправиться. Ему тоже нельзя терять время, оно его торопит. Ведь я мешаю ему найти Агрунски, и он должен меня убить.
А теперь... теперь нужно, чтобы я вышел через эту дверь... Потому что, если я не выйду, они сюда придут. Если их там много, они затравят меня тут, как крысу, но даже если он один, то тоже получит меня в этой западне. Бомба, граната и... конец!
Нет! Я должен быть снаружи! Там у меня еще останутся шансы.
Гроза после небольшого затишья опять усилилась. Дождь барабанил, гром гремел, ветер завывал. Красивая обстановка для убийства. Дьявол вместе с ними.
Мне понадобилось немного времени, чтобы задрапировать канделябр, накрутить на него постельное белье и покрывало с кровати и придать этому импровизированному манекену почти человеческий вид.
Потом я открыл окно, слегка... на два сантиметра, чтобы просунуть мордочку моего сорок: пятого. После этого я пошел и отпер дверь. Открыв ее, поставил манекен у порога и бросился к окну. Мне оставалось лишь дождаться следующей вспышки молнии, которая осветит моего двойника.
Молния задержалась... Боже мой! Можно сказать, природа нарочно продлевает агонию ожидания. И вдруг ослепительный белый свет и сильный удар грома совсем близко, и я в то же мгновение увидел в группе пальм вспышку огня.
Мой манекен упал, полетели осколки дерева. Я тут же выпустил в пальмы семь пуль. Одним прыжком перелетел через порог, выпуская восьмую пулю, и... понял, что был обманут!
Пули, которые опрокинули мой манекен, были не из «магнума-22»!
И вот я один посреди арены. Я покатился по земле, когда следующая пуля разорвала мой воротник и пропахала впереди меня, взметнув гравий.
Эта пуля была не из группы пальм. Повернувшись, я увидел, при вспышке молний, стрелка на крыше напротив. Мой сорок пятый пролаял. Под его ногами разлетелась черепица крыши. Он не стал ждать: повернулся, пополз и исчез за слуховым окном.
Гроза в последнем усилии сверкала и гремела злобным финалом, разливаясь проливным дождем.