Тогда что — закрыли тему?
О моей жизни? Да, закрыли.
Ладно, согласна. Хотя подобные темы просто так не закрываются, но — дело твое.
Послушай, ты мне надоела. Хватит этих женских штучек.
Хорошо, хорошо. Не буду больше настаивать и буду пить кофе.
Еще довольно светло; давай воспользуемся этим.
Ты позволишь мне расплатиться?
Сейчас давай выйдем отсюда. У тебя еще будет случай угостить меня: в этих местах темнеет очень быстро, и, если ты не хочешь провести остаток вечера в четырех стенах, нужно поспешить, чтобы успеть пройтись по барам.
Как хочешь.
…И слава богу, что самая длинная ночь уже позади. Мы уже на пути к свету, хотя это пока и незаметно: он прибавляется буквально по капельке, но поскольку я располагаю временем, мне удается отслеживать эти едва уловимые изменения.
Тебя не интересует название растения, которое ты видишь ежедневно, однако ты замечаешь, как увеличивается световой день.
Это значит, что свет меня интересует. Ну, ладно, давай резюмируем: мы так и будем общаться в тот же духе?
Я тоже живу в погоне за светом. Посреди бури. А ты ждешь его, может, даже подстерегаешь, но спокойно: тебе некуда спешить, тебя ничто не подгоняет. Попробуй сказать мне, что нет никакой разницы. Ах, Фаусто, ты старик, пенсионер.
Может, ты перестанешь говорить обо мне?
Скажи, что ты сейчас делаешь в этой жизни? Что такое для тебя жизнь?
Что это — допрос?
Да, мне хочется тебя поспрашивать. Давай, отвечай. Что такое для тебя жизнь сейчас, чем она является для тебя?
Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, как я живу с тех пор, как вышел на пенсию?
Нет. Не уклоняйся от ответа. Я задала тебе вопрос. Что происходит, когда человек уединяется в таком вот глухом уголке мира? Что ты чувствуешь? Чего ждешь? Что у тебя впереди?
Люди…
Нет. Ты. Не люди. Ты.
Я не хочу ничего рассказывать. Я уже по другую сторону. Я думаю. Гуляю. Ем. Читаю.
Не опускайся до подобной чепухи. Я спрашиваю, как ты живешь.
Спокойно.
А что такое спокойствие? Не выводи меня из терпения. Что такое спокойствие в этом мире для человека, у которого работает голова?
Тебе непонятно? Просто наблюдаешь, как что-то происходит и проходит…
Зачем?
Как, черт побери, зачем? Это мудрость. Что-то вроде состояния вечного пребывания на земле. Ты хоть понимаешь, как прекрасно располагать временем для того, чтобы знать?
Чтобы знать что?
О господи, ты невыносима.
Отлично.
Я читаю. Это тебя устраивает? Сейчас я читаю Платона[10], а мир может идти ко всем чертям.
Если мир может идти ко всем чертям, не знаю, зачем тебе Платон.
Он доставляет мне удовольствие. Тебе же доставляет удовольствие «Ода к греческой вазе», не правда ли? Я напомню тебе: Галисия. Берег моря. Китс…
Ты просто шулер. Китс заставил меня задуматься о смысле мира.
А Платон — нет?
Нет. Ты говоришь о чтении Платона так, словно это отдохновение от трудов праведных.
Ты действительно просто невозможна. Невозможна и еще слишком молода. Спокойствие не по тебе. Для тебя знать означает рваться к знанию. Послушай, мир существует уже так давно, что в нем есть все, кроме спешки. Ты спрашиваешь: зачем то, для чего это. Я тебе отвечу: ничто не для чего — все просто существует. И в этом суть. Определенно, этот мир переживает период утилитаризма. Он как будто говорит себе: нет целей — нет жизни. Твой Китс раскрывает тебе смысл жизни? Браво, дорогая! Ты нашла, в чем заключается полезность Китса! Но когда ты рассказывала мне, как читала его тогда, на берегу, ты говорила об удовольствии — удовольствии в себе, а не о пользе удовольствия.
Это правда.
Ну вот, это и есть теперь моя жизнь: голое, неприкрытое, в высшей степени безответственное удовольствие.
А моя жизнь — нет… Нет. Я знаю, что она не такова. Мне хотелось бы позавидовать твоему спокойствию.
Оно в твоем распоряжении.
Может, за этим я и приехала. Не знаю. Я в каком-то разлаженном состоянии… Ну ладно, хватит обиняков. У меня серьезная проблема: поехать в Англию означает оставить здесь мужа и дочерей, а я не знаю, имею ли я право это сделать. Не знаю, стоит ли.
Могу предположить, что это «оставить» — нечто большее, чем просто поступок или период времени, каким бы долгим он ни был. В таком случае у тебя должны быть весьма серьезные сомнения.
Нет, это не сомнения. Это ужасная борьба против убеждения.
В общем, когда я сказала мужу, что мне придется уехать в Англию и на определенное время остаться там, он ответил, что готов обдумать это, хотя я знала, что он ни за что не оставит свою работу и свою нынешнюю жизнь. Не отрицаю, он действительно размышлял над идеей переменить место и изменить жизнь, но эти размышления исчерпывались сами собой, как у человека, который с любопытством и восхищением разглядывает привлекательный предмет, находящийся вне пределов досягаемости. И по-своему он был прав: разве это не безрассудство — забрать девочек из школы, бросить работу и уехать в чужую страну? Однако суть безрассудства заключается не в этом, потому что многие люди периодически переезжают с места на место в связи с работой. Мы в Испании еще не привыкли к таким вещам, тут наша страна еще живет по старинке: у нас обычно ищут работу в каком-то конкретном городе с тем, чтобы пустить там корни. У нас, людей, связанных с преподаванием, такого опыта несколько больше, потому что, прежде чем удастся где-то осесть, приходится обойти или объехать немало мест, но все же это заметно отличается от американской модели трудовой мобильности. Суть данного безрассудства в том, что переезд затевается из-за меня — из-за женщины. Когда происходит наоборот, все вполне резонно: если мужа куда-то посылают или он сам перебирается в другое место в поисках лучшей работы, семья следует за ним. Если в этой семье жена тоже работает, она все равно едет вместе с мужем, и всем это понятно, ни у кого не вызывает и тени сомнения. Она найдет себе другую работу, какой-то заработок, или ей просто придется смириться и привыкнуть. Разумеется, я не критикую такое положение вещей, чего ради я стала бы критиковать его? Дилемма, как я уже сказала, заключается в другом: если я уеду, согласится ли он оставить свою работу и поехать со мной? Согласится ли попробовать найти себе работу в Англии? Подчеркиваю: я его понимаю, а кроме всего прочего, он не говорит по-английски. Согласится ли он — если предположить, что я буду зарабатывать достаточно, — искать себе заработок, как-то устраиваться на то время, что я пробуду там? Уехав, он потеряет работу, на которую, скорее всего, потом уже не сможет вернуться. Я говорила тебе, он пользуется большим доверием, поэтому можно сказать, что его судьба связана с этой солидной адвокатской конторой, он занимает там место, которое словно было с самого начала создано для него; его жизнь обеспечена и хорошо налажена, если не считать каких-то непредвиденных обстоятельств. Поэтому я пойму, если он не захочет ехать — он рискует слишком многим. Но, с другой стороны, если бы уезжать пришлось ему, я поехала бы с ним. Да, можешь не сомневаться. На самом деле этого чуть не произошло. Маркосу сделали очень заманчивое предложение, но он должен был ехать в Бильбао, и… ну, в общем, я даже начала выяснять возможности трудоустройства где-нибудь поблизости. Это была целая проблема, потому что я многое теряла, и в самом лучшем случае, если бы сильно повезло, мне пришлось бы каждую неделю ездить туда-сюда, подстраивать свое расписание… ох, лучше не рассказывать. А в конце концов он отказался.
10
Платон (428–347/348 гг. до н э.) — древнегреческий философ, ученик Сократа и учитель Аристотеля.