Я тоже так считаю: абсолютно никакого.
Отлично; значит, мы пришли к согласию.
Конечно, ты говорил, что я не хочу признавать, хотя на самом деле я и не задумывалась об этом, того факта, что я умнее своего мужа — это действительно так, и я говорю об этом открыто, хотя и с болью, — что я скрываю это от самой себя и что рано или поздно это выйдет наружу.
Я, в общем-то, имел в виду, что рано или поздно это серьезно повлияет на твою жизнь и что знать или не знать об этом — не одно и то же. Если человек знает, его способность противостоять невзгодам гораздо больше, чем если он не знает, потому что во втором случае бывает непонятно, откуда пришла беда.
Разумеется, но и в этом случае он не беззащитен. Может даже случится, что именно беда заставляет его увидеть свет и, как это ни парадоксально, помогает черпать силы в слабости. Ты же говоришь так, словно возможно должным образом противостоять бедам, только если человек способен предвидеть их, словно отбить атаку можно, лишь когда ожидаешь ее, а не когда она случается внезапно. Почему ты так боишься неожиданных ударов? Потому что, по-твоему, в подобной ситуации ты беззащитен?
Дорогая, я закоренелый рационалист, человек, верующий в анализ как в форму познания. Предвидение меня не интересует, поскольку оно — нечто вроде спасительного заклинания, которое читают для того, чтобы то или иное событие произошло лишь как логический результат анализа, проникновения мозга в тайны жизни.
Я думаю, что проникнуть в тайну не означает ее разгадать: это означает только проникнуть в нее.
Поправка. Пойми меня: в сложности жизни.
Ты можешь поправлять, сколько тебе будет угодно. Ты сам произнес слово «тайна».
Это значит, что я говорю все хуже и хуже. Вероятно, таково следствие изоляции, в которой ты меня упрекаешь с самого приезда.
Ты всегда ускользаешь, как угорь.
Пожалуйста, не утомляй меня. Сейчас мне совершенно не хочется дискутировать.
Я снова думаю об этой истории.
О какой?
О той, что ты мне рассказывал, — о твоем друге.
Ты опять за свое?
Прости. Она не выходит у меня из головы. Я снова думаю о ней, потому что она кажется мне историей о стремлении к обладанию, а ведь ты рассказал мне ее с тем, чтобы она послужила мне неким примером, с тем, чтобы я поразмыслила над ней. Вот этим я и занимаюсь, видишь? И чем больше я размышляю, тем больше она сбивает меня с толку. Все это время она сидит у меня внутри: это похоже на несварение желудка, знаешь, когда ощущаешь в нем нечто инородное, от чего стремишься избавиться как можно скорее, чтобы наступило облегчение.
Но тебе не нужно ни от чего избавляться.
Нет, нужно. Думаю, мне это просто необходимо.
Смотри-ка, опять все затянуло тучами.
Этот отблеск на поверхности моря… он внушает страх, но и волнует.
Это свет, та belle, грозный свет.
Но в нем есть красота.
А истина?
Не смейся надо мной. В нем есть красота — красота суровая, как в серебряном клинке.
Не смотри на него больше.
Истина тоже иногда бывает такого же цвета. Это свет, рассекший полотнище тучи. Ты понимаешь? Полоса цвета стали посреди темного моря, рана в море.
Она очень быстро затянется.
Что — рана?
Просвет в туче. Свет уходит.
Но сейчас ведь не полдень. Как странно…
Свет вернется вместе с дождем. Я не раз видел такое. А нам нужно бы поспешить, а то он застанет нас здесь, и мы здорово промокнем.
Почему бы нам не остаться?
Вместе?
Нет. Здесь. И переждать дождь.
Ты не знаешь, о чем говоришь.
Я хочу видеть, как закроется эта рана. Смотри, она бледнеет, становится уже… полоса превратилась в узкую черту.
Подними голову. Приближается настоящий потоп.
Нет. Он должен прийти со стороны моря. Он придет с моря сюда, к нам.
Давай-ка поспешим.
Дождь уже приближается к черте.
Он накроет нас, а маяк заперт. Мы не успеем спрятаться. Можешь мне поверить: на нас идет просто стена воды, и в пять минут мы промокнем до костей.
Это похоже на туманную завесу. Рана сейчас закроется. Смотри: свет ушел. Разрыв в тучах исчез. Там только дождь, и он движется сюда. Это так прекрасно. Я уже давно не видела ничего подобного…
Пойдем, скорее.
Подожди. Еще одну минутку. Подожди. Ты ощущаешь запах дождя?
Нет. Я ощущаю дождь. Вот уже и первые капли. Беги. Беги!
Я уже бегу! Как же это прекрасно! Красота и истина, Фаусто, истина и красота!
Уф, какой сильный дождь.
Видела бы ты себя со стороны, когда бежала: ты была похожа на сумасшедшую, особенно когда совершала эти истерические прыжки.