– Почти всю жизнь.
– Да.
– Мы привыкли говорить друг с другом начистоту, правильно?
– Что верно, то верно.
– Могу я задать тебе серьезный вопрос?
– Спрашивай о чем хочешь.
– Хорошо. Ты, наверное, знаешь меня лучше, чем кто-либо другой, и представляешь, каким козлом я могу быть. Тебе известно, я никогда не был способен на длительные отношения с женщиной. Даже с Кейси. После разрыва с ней я действительно начал считать, что вообще не создан для брака. Но…
– Но?..
– Как, по-твоему, во мне это есть? До конца жизни оставаться верным единственной женщине? Ты веришь, что я смогу это сделать, если… если она… Господи, ты веришь, что я на это способен, Сэм? Только честно.
Боже мой! Боже мой! Боже мой! Да, да, да. Конечно, способен. У нас все получится. Искренне прошу прощения за все дурные слова в адрес моей кармы.
– Грег, мне кажется, ты можешь добиться всего, что задумаешь.
– Я хочу этого. По крайней мере, мне так кажется. Не знаю. С тех пор как я ее встретил, я, словно опьянел.
Несколько секунд до меня не доходило. Затем дошло. С противной тошнотой. Ее? Как это «ее»? Ее, а не меня?
– Мы всего-то несколько раз поговорили, но она заставила меня задуматься о таком, что прежде меня не занимало. Я порывался ей позвонить, затем отстал, побоявшись лезть в чужую жизнь непрошеным гостем и обидеть эту женщину. Меньше всего на свете я хочу ее обидеть, Сэм, но стоит мне подумать, что не увижу ее больше… У нее есть ребенок. Можешь себе представить – чтобы я влюбился в женщину с ребенком? Но мне даже это нравится. Только не смейся, но иногда я представляю милую картинку – мы втроем в зоопарке или где-нибудь еще – и я не ощущаю раздражения. Я даже подумываю завести с ней общего ребенка. Стану ходить в школу на родительские собрания, проверять у детей домашние задания… Поверить не могу – женщина оказалась способна так меня изменить. Но вдруг задача мне не по силам? Не знаю, пригласить ее куда-нибудь и посмотреть, что из этого получится, или бежать как от чумы?
Я почувствовала на себе взгляд Грега. Он явно не понимал, что внутри меня все заледенело. Мужчины порой слепы как кроты.
– М-м-м… – удалось мне сказать.
– Знаешь, я никогда не верил в верность одной женщине. Но, Сэм, дружище, вот произойдет у тебя такая встреча – сразу поймешь, какое это счастье.
– Хм-м-м-м-м…
– Я все же попытаюсь. Я позвоню ей. Вот сейчас поговорил с тобой и понял – так и поступлю. Слушай, я очень надеюсь, что не испорчу этим все дело. Скажи мне, что у меня все получится.
– Ну конечно, – сказала я, каким-то чудом разлепив губы. Раньше мне казалось, что когда сердце перестает биться, должна немедленно наступить остановка дыхания.
– Сэм, с тобой все в порядке? – удивился Грег.
– Просто устала, – отозвалась я. – Длинный день, семья и все такое.
– Тогда давай немного поспим, – сказал он, притворяясь заботливым человеком, неравнодушным к окружающим.
В похвалу себе замечу – сигаретой я ткнула в пепельницу, а не в лживое сердце Грега. Тут он причинил мне еще худшую боль: обнял и привлек к себе.
– Все было чудесно. Я рад – последней женщиной, с которой я подурачился, была ты.
Да уж, велика честь.
– С этого момента, в смысле – если она согласится быть со мной, я стану настоящим праведником.
Я издала неясный горловой звук под названием я-почти-сплю.
– Спи, милая.
Заснешь тут, как же. Я не представляла, как пролежать рядом с Грегом восемь минут, не говоря уже – восемь часов.
– Забыл сказать, как ее зовут, – засмеялся он через несколько секунд. – Дебби. Ее имя – Дебби.
Дебби? Наверное, бывшая капитанша команды болельщиц или другая низшая форма жизни, считающая «поляны» с одноразовой посудой высшим классом, молодящаяся, трижды в неделю бегающая на аэробику с рвением религиозной прихожанки, посещающей службу… Я придумывала все новые унизительные подробности жизни Дебби, пока Грег не заснул. Тогда я встала и вышла в гостиную, где плодотворно провела следующие два часа, мысленно набив себе морду за то, что была такой идиоткой.
Сидя в гостиной в три часа утра, утратив всякую способность разобраться в собственной треклятой жизни, я ничем не походила на девчонку, какой была четырнадцать лет назад. В двадцать лет, кажется, будто прекрасно знаешь, как надо жить. По окончании двухлетнего курса общественного колледжа меня ждало дальнейшее обучение в Государственном университете в Лонг-Бич, не важно, по какой специальности. Подрабатывая официанткой, я кое-что отложила. Кроме того, учащиеся имели право не платить взносы социального страхования до двадцати одного года, а после внезапной смерти отца мама предложила оплатить часть обучения из его страховки – ей очень хотелось увидеть дочь с университетским дипломом.
Однако мысль о продолжении учебы казалась мне невыносимо скучной: я ходила в школу с пяти лет. Мне хотелось жить, черт побери, жить по-настоящему! В голову пришла прекрасная мысль: потратить сбережения на кое-какую мебель, посуду и самое необходимое, съехать на отдельную квартиру, найти работу и жить, как я хочу (можно подумать, кому-то удается совмещать работу и привольную жизнь).
Объявив матери, что дальнейшее обучение абсолютно бесполезно и сперва нужно определиться с призванием, я съехала от нее, едва найдя работу. Мать приводила тысячи доводов, пытаясь удержать меня от такого шага, но ничто не могло поколебать мою решимость: я уже взрослая и знаю, что делаю! Причина такого упрямства и настоящая подоплека моего поступка, которые я стала бы горячо отрицать, заключались в одном: в Греге. Закончив двухгодичные курсы, он получил квалификацию автомеханика, нашел первую настоящую работу и взялся за поиски отдельного жилья без соседей по комнате. Я не хотела ни на минуту откладывать самостоятельную жизнь и не желала, чтобы меня в чем-то опередили. Я подумывала снять квартиру, превратить ее в уютное гнездышко и зажить там вдвоем с Грегом – это логически вытекало из тайного открытия, что дама судьба предназначила нас друг другу.
Для воплощения грандиозной идеи в жизнь предстояло найти приличную работу. Я считала: два года в колледже, скорость печати почти сорок пять слов в минуту и исключительная симпатия ксероксов всех видов и мастей к моей персоне позволят без проблем устроиться на хорошо оплачиваемое место. После четырех недель поисков я остановилась на высокой должности временной секретарши на ресепшене. Не успели высохнуть чернила на заявлении о приеме на работу, как я уже сняла квартиру и с помощью Грега перевезла туда свой нехитрый скарб, пообещав маме подумать о продолжении обучения, когда повзрослею. Мне страстно хотелось попробовать на вкус реальную жизнь.
Через две недели я возненавидела новообретенную должность, а моя привычка приходить и уходить, когда захочется (мечта с шестилетнего возраста), вызывала недовольство начальника. Я рассудила, что могу найти работу и получше. У меня был Грег, а это стоило любых испытаний.
Порой, глядя на молоденьких девочек, я испытываю облегчение оттого, что с моих крылышек уже стерся налет наивности. Но мне не забыть ощущение безграничного счастья, когда я целый день готовилась к встрече с Грегом, обещавшим прийти ужинать. Мы были вместе два года, наслаждались свободой, сбросив иго родительской опеки, и все вроде бы говорило за то, чтобы сделать следующий шаг. Я собиралась выяснить мнение Грега, ловко наведя разговор на эту тему. Мне казалось, он немедленно согласится – наверняка давно подумывает, как бы переехать ко мне. Я еще не знала, что в тот день Грег внес залог за отдельную квартиру. Он проинформировал меня об этом сразу после ужина, а на десерт высказался, что, по его соображениям, нам пора сменить партнеров.
Можно было, конечно, вернуться под отчий кров, продолжить обучение и получить степень бакалавра, но это казалось слишком унизительным. Я провела бы вечность в аду, отделяй меня от рая необходимость признать, что мать в чем-то оказалась права. Поэтому я продолжала работать на своей богопротивной должности, пока однажды не почувствовала – больше не могу. Три месяца показались поистине бесконечными.