Я как-то прочёл в одной книжке такую фразу: «Они были загипнотизированы, как кролики глазами удава». Вот именно так смотрели ребятишки на чёрное масляное пятно. Масло, по-видимому, было холодным и не очень расплескалось. Только по краям образовались чёрные хвостики.
Ребята смотрели на это пятно, на горлышко от бутылки и ещё не в силах были оценить размеры бедствия. Ребята были совершенно ошеломлены. Но скоро поняли, что ни склеить, ни сложить это нельзя, что всё это непоправимо, и тогда физиономии ребят стали морщиться.
— У ребятишек совсем несчастный вид, — сказал Гриша Туманов.
— Да, — ответил я, — не хотелось бы мне быть на их месте.
— Что было в бутылке? — спросил Гриша, наклоняясь к девочке.
И вот тут ребята разом расплакались. Они не заревели на всю улицу, нет. Они заплакали тихо, горько и безутешно.
С большим трудом Грише удалось узнать, что чёрное пятно на асфальте — это ровно килограмм подсолнечного масла.
Я торжествовал. Всё-таки никакие уроки не пропадают даром. Подумайте: по звону разбитой посуды определить её содержимое! Я так увлёкся сознанием собственных способностей, что даже не понял, для чего Гриша просит у меня деньги. Я отдал ему до последней копейки всё, что получил от папы на билет во Дворец культуры.
Последующий ход событий я уже не мог остановить. Да и скажу вам, ребята, прямо совесть не позволяла!
Гриша согнулся в дугу, подхватил под руки ребят и увлёк их в первый попавшийся гастрономический магазин. Я плёлся сзади и ловил себя на том, что мне хочется дёрнуть Туманова за рукав, отозвать в сторону и сказать: «Слушай, перестань, ну перестань, в самом деле!».
Но я этого не сделал.
Мы купили целую бутылку густого холодного подсолнечного масла. Гриша, весь красный от хлопот и возбуждения, вручил эту бутылку девочке. Она взяла бутылку так, что у меня замерло сердце. Я думал, что она опять её уронит. Она не смотрела на бутылку — она смотрела на Гришу, как на волшебника. Мальчик тоже смотрел широко раскрытыми заплаканными глазами. Они оба смотрели. Потом, шмыгнув носами, начали улыбаться, всё шире и шире — в таком радостном изумлении, словно этим ребятам неожиданно вручили новогодние подарки.
— Держи крепче, не разбей! — сказал Гриша девочке.
Она едва шевельнула губами и совсем тихо, еле слышно, спросила:
— А что сказать маме?
— Маме надо сказать правду! — сказал Гриша подчёркнуто строго, и мы вышли из магазина.
В дверях я оглянулся. Ребята всё ещё стояли, глядя нам вслед, будто к месту приросли.
Молча мы с Гришей дошли до бульвара против нашей школы. Я сел на скамейку и стал вертеть в руках упавшую с дерева ветку.
— Может, пойдём ко мне? — сказал Гриша нерешительно. — Концерт, наверно, будут транслировать по радио. Включим приёмник. Не так плохо, а?
Я не ответил. Мне не хотелось говорить. Я был очень зол. Я жалел, что впутался в эту историю. В конце концов, какое мне дело до чужих, посторонних ребят.
Но поправить уже ничего нельзя было… Что же, идти домой и снова сказать папе: «Дай мне ещё денег, потому что я купил бутылку подсолнечного масла двум растяпам, которые шмякнули свою бутылку об асфальт?» — «Э-э-э! — скажет папа. — Хватит! Когда слишком много подробностей, — всем ясно, что это плохо придумано. История с подсолнечным маслом просто не остроумна!»
Вот что он скажет. Я же знаю папу!
Поэтому ничего не оставалось делать, как сидеть на бульваре и молчать.
Туманов постоял около меня, переминаясь с ноги на ногу и болтая руками в карманах. У него в голове сидела одна мысль, и он не знал, с какого конца приступить к её изложению. Я понял, что это была за мысль! Он хотел сказать, что завтра отдаст мне мои деньги. Но он не решился! Нет! Он знал, что это может меня очень обидеть. Гриша Туманов — умный парень!
Мы расстались. И я два часа просидел на бульваре, переживая своё огорчение, сердясь на двух малышей, на себя и больше всего на Гришу, хотя я понимал, что нет никаких оснований винить друга. Он был по-пионерски отзывчив и великодушен. Обо мне этого, к сожалению, сказать нельзя.
Розовый куст
Прежде чем начать рассказ о забавном случае, который произошёл со мной и Гришей Тумановым, я должен сделать маленькое предисловие. Вот какое. В каждом деле большое значение имеет мелочь. Если на неё не обратить внимания, — она может погубить всё дело.