В кафе на углу, так хорошо им знакомом, девушки встретились и расположились за столиком рядом с окном.
- Круассаны с вареной сгущенкой, - заказала Нина. - Тебе тоже?
- Нет, лучше с абрикосовым джемом. Сгущенку не переношу, - ответила подруга.
Официант принял заказ.
- Что так? - поинтересовалась Нина.
- Это давняя история. Из детства. Из летнего лагеря. В лагере я в то лето, в каком году, не помню, была вожатой, и случилось так, что в наши жадные руки попались несколько банок сгущенки. С чего все началось, не скажу. Ни лиц, ни фамилий, ни обстоятельств говорить не буду. Не вспомнить. В общем, вожделенная жестяная тара с голубыми наклейками, ну, ты знаешь а-ля made in USSR, оказалась у нас, и наша шайка пионервожатых, запершись от малышни, стала уничтожать продукт. Странно, но последствий не было. Или я уже не помню. В общем, общественное порицание не зависло над нашими головами как грозовые тучи. Грома и молний не было. Но последствия пришли потом, более страшные. Мы объелись сгущенным молоком так, что я с тех пор видеть его не могу. Ни вареное. Никакое. Хотя столько лет минуло.
- Веселая история.
- Да уж! Как потом мне было отвратительно. Я чувствовала себя Вини Пухом, застрявшим в кроличьей норе.
- Тебе нужно было просто чихнуть, - пошутила Нина.
- Да уж. А ты почему кофеман? Тоже ведь история?
- Да. Самая простая. Это кафе моего далекого прошлого. Отец по дороге с работы забирал из детского сада и по пути мы заезжали сюда. Лет пять-шесть мне тогда было. Я любила томатный сок, ну, или на худой конец виноградный. Отец заказывал гранатовый. Он мне казался противным. Но в тот раз отец попросил кофе. Его обволакивающий аромат понравился сразу. Странно, конечно. Ведь дома у нас тоже его пили, но я не обращала внимания. Или просто дома все не так острее воспринимается. Ведь посещение кафе, пусть и каждый день, было маленьким праздником. Я будто в сказку входила. Мир становился объемным. Цвета, запахи и звуки обретали потаенный смысл. За привычными явлениями, казалось, пряталась иная реальность. Этот мир виделся лишь символом, указательным знаком, говорящим, что на самом деле все по-другому, чем тебе представляется сейчас. Тогда я впервые попробовала кофе и влюбилась в него.
- Первая любовь не забывается.
- Точно.
И Нина вспомнила почему-то тот вечер в кафе. Они заканчивали школу. Среди пестрой толпы знакомых был и Андрей. Потом случились расставания и встречи, такие странные, порой глупые, порой невыносимые, словно непроницаемая стена вырастала между ними. Немного, кажется, и лет прошло, но уже все успели жениться, выйти замуж и разойтись, попробовать жизнь на вкус. Проба пера была неудачной. Нина вышла замуж и развелась. А Андрей вновь оказался на горизонте. Он обладал удивительным свойством вовремя исчезать и также появляться. Как только почувствовала она, что жизнь отцветает, становясь черно-белой, он как будто случайно встретил Нину. Затем, конечно, Андрей признался, что в случай никогда не верил. Он просто искал и нашел ее. В отличие от остальных, его проба пера оказалась иной. Он вертелся в жизни, как и все, но почему-то не увяз в быте. Семья прошла мимо Андрея. Удивительно, хотя Нинина знакомая, которая уже давно пропала со всех радаров, иногда говорила: «он нестандартен с головы до ног», подразумевая, что это не позерство, не маска, а его естественное состояние. «Нестандартизованность» Андрея должна была привлекать и отталкивать женщин. «Нестандартизованность»? Нина этого не заметила. «Ну, ладно, разберемся обязательно», - решила она.
Так вот, тот вечер в кафе. Ей семнадцать лет. Все еще впереди и жизнь видится долгой, а конец – это всего лишь горизонт, которого не достичь. И никто не загадывает на будущее. Ты стараешься не думать о нем. В меню – удивительный вечер. Вечер с легким морозом, порхающими снежинками похожими на сказочные звезды. Даже небо, подернутое серой пеленой, не испортило настроения. Светло на душе, невесомо. И запах волшебного напитка окутал Нину. А как может быть иначе? Большинство ребят заказали кофе, и от этого стало теплее, интимнее. Они похожи на магов, творящих ритуал радостных бесед. Они словно взвели тайные механизмы этого мира, кидая в воздух сакральные знаки молодежного сленга. Эти фразы понятны только им. Нина посмотрела в окно. Подъехал автомобиль. Из него вышел мужчина неопределенных лет. Он оглянулся по сторонам, думая о чем-то. Похоже, искал адрес. Он был погружен в свои мысли. Он не замечал звезд падающих с неба, ни серой пелены над головой, для него не существовало этого кафе. Незнакомец был одет с иголочки, весьма элегантен. Даже чересчур, приторно, решила Нина. Он излучал мужскую уверенность, опять-таки чересчур, отчего казался конфетно-брутальным. Затем мужчина сел в машину и уехал.
Почему этот эпизод мелькнул в ее памяти, Нина не знала. Затем она о чем-то поболтала с Ольгой, рассыпая бриллианты слов, украшая день, сокращая время до открытия выставки.
А на выставке Нина не сразу нашла подругу. Неожиданно много оказалось гостей. Она чуть растерялась, ища Ольгу. Вдруг взгляд Нины остановился. Привлекла внимание картина. Кто из молодых художников создал это произведение? Она внимательно рассмотрела заснеженную гору и подошла ближе. Насыщенные сочные цвета, мелкие детали любовно выписаны. Художник, видно, был влюблен в Африку. Под рамкой: «Анатолий Аир. Снега Килиманджаро». Она подняла глаза и вновь погрузилась в авторский мир. Взгляд скользнул по картине, Нина увидела и расшифровала каждое мановение кисти, как создавался пейзаж, с чего все начиналось.
- Что вы видите? - спросил голос.
Она не ответила сразу. Сначала подумалось, что не к ней обращаются, но затем вопрос повторился, и Нина рассеянно произнесла: