- В каком-то смысле, мою работу можно назвать творческой. Я – астроном. Моя специализация – поиск внеземного разума.
Нина не ответила. Она ласково коснулась книги, будто прощалась с ней, затем, подняв глаза на собеседника, продолжила:
- Значит, Анатолий Всеволодович интересуется еще и внеземным разумом. Знаете, кажется, он играет с нами.
- Зачем? И каковы правила игры?
- Чтобы понимать правила, надо хорошо знать хозяина этого дома. Что мы знаем о нем? – спросила Нина.
Что мог ей ответить Антон?
Судя по рассказанной истории, она раньше с Аиром не встречалась. Ефремов же наоборот. И были встречи, и были случайно брошенные фразы, но теперь он сожалел, что не сошелся с Анатолием ближе, что не знал о нем больше. Эти короткие пересечения с ним, ничего не сулившие, это скольжение по поверхности жизни – все в пустоту. Кажется, до поры до времени Аир сам избегал встреч. Но откуда Антон мог предположить, что судьба обернется так? Хотя какая судьба? Причем здесь она? Даже наивно.
Простая догадка заставила замолчать все мысли, внутренний монолог прервался: «Анатолий. Не есть ли он как раз эта судьба? Возможно, он и присматривался ко мне все это время, и, в конце концов, решился затеять данную авантюру. Все плохо. Мы не ведаем о целях хозяина Мерриберга».
- Игра, - произнес вслух Ефремов.
- Что? – отозвалась собеседница.
- Я говорю, что это вполне здравая мысль. Мысль об игре. Но вот зачем? Для чего? Какие выгоды она сулит ему? Я раньше встречался с господином Аиром…
- И вы молчали?
- Да, я встречался. Мельком. Раньше мыслей не возникало, но сейчас уверен, хозяин Мерриберга заранее все спланировал. Надо ему позвонить.
- Не стоит. Он не признается.
Дозвониться, кстати, не удалось. На том конце только бездушный голос оператора сообщил, что абонент вне зоны доступа сети. Вовремя, нечего сказать. Телефонная связь, как река мертвых, которую пересек Аир, как защитный барьер, за которым он спрятался.
- Уже вечер, - сказала Нина. – Я пойду, присмотрю себе комнату. Можно я возьму книгу. Почитать.
- Да, конечно, - ответил рассеяно Антон, погруженный в себя.
- Между прочим. - Нина встала из-за стола, взяв книгу. – Вы заметили над дверью, на месте, где бывает фрамуга, деревянный узор?
- Да. Будто тропические растения сплелись.
- Я не об этом. За растительным узором спрятано слово заглавными буквами: «UZBASHY», – проговорила Нина с нарочитой артикуляцией. - «Ю», «зед», «би», «эй», «эс», «эйч», «уай».
- Узбаши? Не заметил. Не знаю, что оно означает. Наверно, название местности. Или фамилия того, кому раньше принадлежал дом.
- Возможно. – Нина пошла к себе, но, остановившись на пороге кухни, обернулась и сказала: - Спокойной ночи, господин Ефремов.
- Спокойной ночи. Хотя, давайте я вас провожу на второй этаж.
Антон поднялся с Ниной на второй этаж. Они распрощались до утра.
Ефремов, оставшись наедине со своими мыслями, попытался припомнить, что случилось с ним за последние сутки, припомнить каждую деталь. Вдруг он упустил нечто важное? Но нет, мозг отказывался работать. Вялотекущие мысли, не имеющие начала и конца, причин и следствий, были подобны серому вязкому потоку, который медленно тек по неясному руслу. Куда? Для чего? Зачем?
Нина вошла в свободную комнату. Она не стала включать верхний свет, а прошла к столу и зажгла настольную лампу, затем загородила занавески. Сняв верхнюю одежду, она села за стол и обратилась к «Сказкам Мерриберга». Читать все подряд не хотелось. Нина скользнула взглядом по листу с содержанием, и глаз выхватил две истории. Они назывались «Мечта» и «Бабочка».
«Мечта»
Наконец улучив время, я сел у окна. Люблю эти моменты, когда выкраиваешь час-другой для дневника. Не знаю, но думаю, если бы я полностью отстранился от дел важных и не особо важных, вряд ли смог проявить усидчивость и терпение в условиях неограниченного досуга. Вот знаешь, что он скоро закончиться и придется нырнуть в водород рутины, поэтому ум сосредотачивается, ход мыслей становится четким и ясным, никаких излишеств. Когда же понимаешь, что времени у тебя много, то как-то расхолаживаешься.
Но не сейчас. Предложения уже сложились. Пора. Пристроив тетрадь на подоконнике, открыл ее. Начал записывать разные мысли, держа в уме последовательность их изложения. Порой интересные вещи и явления, окружающие меня, обретают плоть слова. Хотелось бы упомянуть обо всем, но, как говорили древние, нельзя объять необъятное. Правда, есть люди, которые вступают в борьбу с этим афоризмом.
Кстати, а вот и один из них. Мой сосед. Он живет через дом. Удивительный человек. Увидишь его, и невольно родится мысль, что он является тем самым борцом с ограниченностью человеческой мысли, борцом с бескрайними пространствами. Сейчас он проехал мимо окна на старом велосипеде. Сосед интеллигентного вида: аккуратная бородка, очки в тонкой оправе, костюм приличный, хоть и поношенный – профессор одним словом. Вот он скрылся за поворотом.
Я тут же вспомнил о его увлечениях. Да, видел не раз. Точнее, это были странности, ибо, вроде, взрослый человек, а как мальчишка ведет себя. Привяжет к багажнику воздушного змея, а местная детвора бежит за ним. Им весело, они предвкушают радость: сейчас «профессор» окажется в поле и запустит змея. Ребятня будет помогать ему в этой несложной затеи, что-то звонко кричать, указывая в небо.
Помню, я как-то проезжал по дороге, бегущей вдоль поля. Вижу, он стоит и глядит вверх. Там плыл змей, махая хвостом зрителям внизу. Мальчишки веселились, бегали, один из них стравливал толстую нить. Сосед только мельком посмотрел на меня, но в этом взгляде я прочитал все: и радость, и грусть, и потаенную мысль и, как мне показалось, мечту. Я удивился: «Ведет себя, как ребенок, но глаза…». Они очень выразительные. Даже порой не верится в сочетание детскости и взрослости в его взгляде.