- Хотите слушать - слушайте. А нет - подите со своим дядюшкой в одно место! - вспылил хозяин. Швейцер сразу примолк.
А Бронзентолер продолжал:
- Значит, все, что Чемчура видит глазами, он описывает руками. А руки ему бог дал золотые. Когда он сядет за стол, он может писать без конца. Пишет до тех пор, пока у него хватает чернил и бумаги.
- Наверно, у него безумные расходы на эти материалы! - ввернул Аркадий.
- Ну, что это за расходы в сравнении с тем, чего Чемчура достигает своим писанием? Одной бутылкой чернил он может написать книгу в тысячу страниц.
- Ну, а при нужде, - вставил Аркадий, - можно и водички добавить, как это делают шинкари, когда водочка на дне, а выручку упустить не хочется.
- Может, заткнете наконец свой фонтан? - воскликнул Бронзентолер. - Короче, наш Чемчура - золотопряд, неиссякаемый источник. Видите, вон под кроватью сундучок? Он доверку набит сочинениями. Да еще какими! Чемчура мне почти все их перечитал. Если эти произведения выпустить в свет, их вмиг расхватают. Беда лишь в том, что их не на что печатать.
- Значит, нету монеты? - спросил Аркадий. - Стало быть, у вас денежная болезнь, как немцы говорят. А на языке медицины - это копеечная лихорадка. Совсем как у меня. Сколько же, например, для этого надо денег?
- Ну, какая разница? - ответил Бронзентолер. Все равно нету. А к тому же, Чемчура - странный человек. Совсем не похож на других сочинителей. Иные пойдут, соберут деньги...
- Попрошайничать? - вспыхнул сочинитель. - Лучше смерть! - Глаза у него запылали, щечки стали цвета галстука на его белой сорочке.
Хозяин махнул рукой, как любящий отец на упрямого сына:
- Гордыня какая! Гордец и упрямец! И сколько я ни толковал - как горох о стену. Я говорю, выпустим сначала одну книжку, а там видно будет! Для этого хватит и нескольких сот рублей.
- Только-то? - прервал Аркадий. - Ну, что для таких капиталистов, как вы, эта сумма? Тем более что речь идет о золотом деле - о книгах?!
- Смеетесь?! - проговорил с досадой Бронзентолер. - Ну, так я вам докажу, что вы, извините за выражение, большой осел и нет у вас ни капли понятия. Языком только мелете, а чтобы дело понять, раскусить, что к чему, - на то вас не хватает. Вот вам простой расчет. Скажите нам, пане Швейцер, если вы такой умник, сколько, по-вашему, у нас евреев?
- Где? Здесь, в Егупце? Смотря каких. Если шелудивых и сволочей, то хватает.
- Нет! - ответил Бронзентолер. - Я не о том. Всех евреев, всего-навсего.
- Всюду, - пояснил Чемчура. - Во всем мире.
- Во всем мире? - переспросил Швейцер и наморщил лоб. - Говорят, не сглазить бы, довольно много. Пускай будет столько болячек антисемитам!
- Сколько же среди них читают книги?
- Сколько читают книги, я не знаю, - ответил Аркадий, - но тех, что играют в карты, безусловно больше. За это я ручаюсь.
- Ладно, пусть будет так! - махнул рукой хозяин. - Пусть из нескольких миллионов только два миллиона читают. Сбросим миллион на тех, которые не могут или не хотят купить книгу. Остается миллион читателей. Теперь будем считать, что два человека купят одну книгу.
- Считайте, книгу на троих, - поправил сочинитель.
- Ладно, - заявил хозяин, - пусть будет книга на четверых, ну на пятерых! Сколько же мы выручим? Не двести ли тысяч рублей?!
- Это у вас вроде главного выигрыша! - вскрикнул Аркадий, который только теперь раскусил все как следует. - Ух ты! Да ведь это, право слово, недурное дельце!
- А вы как думали? - отозвался хозяин, и сочинитель почувствовал себя так, словно он стал толще и выше. - Теперь представьте себе, что я не хочу сразу разбогатеть и устанавливаю цену на книгу - полтинник.
- Полтинник - дешевка! Совсем даром! - заявил Аркадий, как настоящий знаток.
- Это мы все толкуем об одной книге, - продолжал хозяин. - А что вы скажете, дорогой господин Швейцер, если такик книг у Чемчуры штук тридцать?!
- Ого! Не сглазить 6ы! - воскликнул Аркадий и соскочил с кровати. - Это ведь пахнет миллионами, честное слово!
- А вы как думали? - откликнулся Бронзентолер, и Чемчура чуть не растаял от удовольствия. - Нам бы только несколько сотенок раздобыть - и мы выпустим первую книгу. Вырученные сто тысяч сунем поглубже в карманы и примемся за остальные книги. Конечно, выпускать будем по одному сочинению. И так до тех пор, пока не издадим все тридцать штук. Вы, конечно, понимаете, как мы прогремим тогда! Я уж не говорю о деньгах, но подумайте о славе, которую воздадут Чемчуре, когда его книги заполонят весь мир! Можете смеяться надо мной, говорить, что я старый дурак, но я ему по-настоящему завидую. То есть я ему желаю всяческого добра, но здорово и завидую. Шутка сказать, какая слава! Какая честь!
У Аркадия Швейцера закружилась голова, конечно, не от чести и славы, которая предстоит Чемчуре, а от его будущих миллионов. И писатель сразу преобразился в его глазак. Он даже стал как будто красивей, выше ростом. Аркадию казалось, что Чемчура очень похож на... на... Ну да, это человек необыкновенный! Эти волосы, маленькие ручки! Верное слово, он сразу, с первой же минуты, показался ему не таким, как все... Аркадий Швейцер не мог сдержаться и, подойдя к писателю, пожал его маленькие пальчики и от души поздравил, пожелав дожить до той поры, когда будут изданы все написанные им книги, в которых, как ему кажется, должно быть нечто особенное... Одним словом, он не может этого выразить. И вдруг он хлопнул себя по лбу и, чуть подумав, воскликнул: