Концентрация
Письмо Н.Н.Фетисова в XXX век
Грядущим нашим потомкам, возможно, будет небезынтересно узнать, что и в наши дни полного равенства имелось еще некоторое расслоение, с целью чтобы не было уравниловки.
В частности, имелись, например, буфеты, куда не всякий мог влезть. Где сверху свешивались копченые осетры и колбаса-сервилат, сгущеное молоко и шпроты сияли, минеральная вода пузырилась, сухое вино создавало долголетие, а мясо, мякоть различных сортов, обеспечивало полную стабильность жизненного уровня.
Кроме того, были выстроены различные дачи, сокрытые от нескромного глазу в зеленом полезном лесу за безвредными высокими заборами. Там, среди дорожек, засыпанных чистеньким песочком и камушками тоже кружилась определенная категория граждан, куда не всякий мог нырнуть. Они ходили в легких одеждах, читали журнал «Америка» и ничем вроде бы не отличались ни от кого из остальных.
И наконец, наряду с общими медицинскими больницами, где лежали ординарные труженики, существовали больницы особые, для тружеников оригинальных. Там лечились работники крупного пошиба, их жены, детки, тетки, бабушки и дядья, а также люди творческих профессий, члены творческих союзов — художники, композиторы, писатели, а также и еще какие-то люди, которых никто не знал, почему они лечатся именно тут, а не в каком-либо другом, более подходящем им по общественной ценности месте.
Замечу в скобках, что сообщаю я эти данные вовсе не из низкого злопыхательства, а просто констатируя факт, как летописец Пимен, чтобы ничего не ускользнуло от всевидящего ока Истории. В тех же скобках открою, сказав честно, что и другие больницы, другие дачи, другие магазины были, может быть, лишь чуть-чуть и похуже, чем вышеописанные, но они все равно были очень даже приличные и хорошие. В них всегда имелось все необходимое, а также ночевала иногда и роскошь. Например, крабы. Так что тут все в порядке и не наблюдалось никакого антагонизма. Просто я говорю, что были вещи одни, а были вещи и другие.
Вот так; А в этих специальных заведениях — что тут удивляться — ведь там все равно лежали выходцы из того же самого НАРОДА, что осаждает по утрам общественный транспорт, а вечером стоит в очереди. Так что тут мы имеем вовсе даже, наверное, и не РАССЛОЕНИЕ, как таковое, а КОНЦЕНТРАЦИЮ, здоровую по своей основе, исполнению и замыслу.
К одному такому выходцу из народа, воспитанному вместе со мной в деревне Кубеково Красноярского края, художнику Н., я и направился однажды на свидание, вооруженный опытом знания и всеми изложенными рассуждениями.
Я и пришел в эту самую специальную больницу, поражающую глаз чистотой, порядком и зеленью. Зашел, отпихнул человека в белом халате, который мне сказал: «Ты куда?», снял пальто, повесил его на первый попавшийся гвоздь, вынул из сумки личный белый халат, домашние тапки, взял сумку и пошел по бесконечным коридорам к своему знакомому художнику Н.
А только он меня сразу же нагнал, кого я отпихнул. И опять говорит: «Вы куда, товарищ?» Я тогда вынужден был остановиться и сказать:
— Я несу минеральную воду.
— Какую такую минеральную воду? — страшно удивился человек в белом халате и очках. В галстуке, брюках черных…
— Боржом, — сказал я, отвернув от него лицо, и пошел дальше по бесконечным коридорам.
А только тот меня опять догоняет и снова теребит:
— Простите, но вы к кому идете, товарищ?
А я ему в ответ:
— Я, товарищ, несу минеральную воду одному ТОВАРИЩУ. Мне ПОЛОЖЕНО к нему ходить!
Тут-то очкастый человек и призадумался сильно, услышав, что «ТОВАРИЩ» и «ПОЛОЖЕНО». Но на всякий случай спросил: