Аналогичная история произошла в ночь на пятнадцатое апреля 1939 года; прокурором Семеновым Александром Николаевичем, членом ВКП(б), имевшим высшее образование. Он устроил скандал в ресторане «Метрополь», кричал, что он прокурор, ударил по физиономии официанта, а когда милиционеры Савельев и Педаев предложили ему проследовать в пятидесятое отделение милиции, совсем вошел в раж и стал угрожать снять их с работы. Получил он за это год исправительных работ»[630].
Неслучайно сталинский террор в отношении военных имел следствием резкое падение дисциплины и морального уровня войск. Наркому обороны Ворошилову пришлось издать в декабре 1938 года специальный приказ «О борьбе с пьянством в РККА», который вполне отвечал духу времени: «За последнее время пьянство в армии приняло поистине угрожающие размеры. Особенно это зло укоренилось в среде начальствующего состава. По далеко не полным данным, только в одном Белорусском особом военном округе за 9 месяцев 1938 года было отмечено свыше 1200 безобразных случаев пьянства; в частях Уральского военного округа за тот же период – свыше 1000 случаев, и примерно та же неприглядная картина в ряде других военных округов… Отъявленные негодяи и пьяницы на глазах у своих не в меру спокойных начальников, на виду у партийных и комсомольских организаций подрывают основы воинской дисциплины и разлагают воинские части. Многочисленные примеры говорят о том, что пьяницы нередко делаются добычей иностранных разведчиков, становятся на путь прямой измены и переходят в лагерь врагов советского народа.
Приказываю:
1. Во всех полках созвать совещания командного и начальствующего состава, на которых полным голосом сказать о всех пьяных безобразиях, осудить пьянство и пьяниц как явление недопустимое и позорное.
2. Во всех служебных аттестациях, если аттестуемый пьяница, непременно это указывать. Указывать также и о том, насколько аттестуемый начальник успешно борется с пьянством среди своих подчиненных.
3. Дело о преступлениях, совершенных на почве пьянства, заслушивать выездными сессиями военных трибуналов с привлечением армейской общественности.»[631]
Немало образцов поведения новых советских «начальников» дают материалы так называемого «Смоленского архива» – партийного архива Западной области, оказавшегося после Второй мировой войны на Западе. Десятки документов показывают весьма невысокий нравственный уровень «выдвиженцев», стремившихся компенсировать свои проступки безупречным классовым происхождением и идейной преданностью. Приведем только одно (из многих) заявление исключенного из партии за пьянку и уголовщину деятеля – Ульяна Сухалева (орфография и пунктуация сохранены): «…Классовая линия с моей стороны была вполне выдержана. Вся лишь моя вина откровенно признавшись это когда выпьешь водки. За это я получал замечания со стороны Р.К. ВКП(б) и в последствие меня Усмынский РК изключил с рядов В.К.П. Но я не алкоголик и если когда выпиваю то лишь только по своей не культурности и не сознательности. Я принимаю все свои ошибки и сознаю, что я виноват меня не обходимо наказать. Но прошу полехчить мне наказания и отставить меня в рядах ВКП как молодого члена. Возможно я в дальнейшем буду полезным членом и дам многое хорошие в построении социализма и в помощи ВКП(б)»[632].
Впрочем, всегда надо было помнить, что неумение и неумеренность в такого рода практике были опасны: «Тов. Сталину. Секретариату ЦК в начале текущего года стало известно, что первый секретарь Курганского обкома тов. Шарапов плохо работает и недостойно ведет себя в быту. Он часто не выходит на работу, пьет, причем выпивки происходят не только дома, но также и в помещении обкома и при выезде в командировки в районы. За время своего пребывания в Кургане тов. Шарапов сожительствовал с рядом женщин…» Подобная «информация» могла оборвать карьеру любого функционера – правда, в том случае, если сопровождалась утратой «деловых» качеств: срывом планов или невыполнением иных указаний центра[633].
631
См.: Комсомольская правда. 1995. 11 апреля;
633
См.: