От гражданки В. Журавлевой поступила жалоба: «Болшевский пос. совет отобрал у моей семьи, состоящей из 5-ти человек, и у семьи моей матери с сыном кухню и прихожую и вселил туда милиционера Наумова А. А., заключив с ним договор аренды. До этого Наумов в этом доме никогда не проживал. Болшевское домоуправление сдачей в аренду кухни и прихожей нарушило Советское законодательство (постановление ЦИК и СНК СССР от 17 октября 1937 года), запрещающее сдачу в аренду мест общего пользования. Оставшись без кухни, мы вынуждены готовить пищу и производить стирку белья в жилых комнатах, что идет в нарушение с жилищно-санитарными условиями, и по закону запрещается разжигать примусы и керосинки в жилых комнатах. Чердак также стал для нас закрыт, т. к. на него ход был из прихожей, но с вселением в прихожую гр. Наумова, ход на чердак Наумов закрыл, и теперь мы лазим на чердак через слуховое окно»[772].
Общинная жизнь советских людей особенно проявлялась в праздники. Вначале вместе ходили на демонстрацию, затем обязательное застолье у кого-нибудь из жильцов с песнями и танцами под патефон. В коммунальных квартирах были события – рождение, женитьба, смерть, – когда на некоторое время забывались все обиды. Даже самые ярые враги могли помириться за праздничным столом или на поминках. А под Новый год двери всех комнат были открыты нараспашку, и подвыпившие жильцы слонялись по чужим комнатам, чокались и уминали соседские салаты. Следует заметить, что в 1970-е годы советский народ каждый раз гулял так, как будто гуляет последний раз. За праздничными столами отрывались по полной программе. Денег не жалели! Но и счастливцы, въехавшие в новые пятиэтажки, скоро оказались в плену ограниченного жилого пространства. Пятиэтажки состояли из комнат-клетушек с убогими кухоньками, где и одному было трудно развернуться. Как горьковская Ниловна, все по дому ходили боком. Соответственно, минимум жилплощади диктовал и минимум потребностей. Теснота и ограниченные возможности общения вынудили людей вести замкнутый образ жизни, когда никто не знает соседей по дому. Известный перекос в сторону технократических подходов ослабил внимание к социальной стороне производства, быту, досугу, что не могло не привести к снижению заинтересованности в результатах труда, ослаблению дисциплины, увеличению алкогольного потребления. Из года в год уменьшались средства, выделяемые на жилищно-коммунальное хозяйство (в 1971 году – 51,4 %, в 1980 году – 46,6 %, в 1984 году – 40,2 %)[773].
Таким образом, имелась прямая зависимость пристрастия к алкоголю от состояния жилищно-бытовой сферы, а это означало, что достойное место должны были занять меры по обеспечению терпимых условий жизни в быту.
Жилищный вопрос являлся важным фактором привлечения рабочей силы на производство и играл решающую роль в мотивации труда рабочих. Хотя предприятия строили дома, рост числа рабочих перегонял темпы строительства. ЗИЛ называли «Зоной Измученного Лимита», так как здесь работали и «лимита», и больные наркологического стационара. Москвичи не шли на такую грязную, дешевую работу, считая ее уделом лимиты, алкоголиков.
О слабой заботе в отношении условий труда, рабочем быте, досуге писала «Комсомольская правда» от 24 декабря 1955 года, указывая, что от скуки в рабочем общежитии часть молодежи начинала пить и хулиганить: «Идешь по коридору, а из комнаты доносится: король, дама, очко, или же: налей, Вася!..»[774].