В.О. Ключевский так описывал традиционные попойки в Летнем саду, куда Петр любил приглашать все высшее общество столицы и радушно потчевать его за простыми столиками на деревянных садовых скамейках: «Его хлебосольство порой становилось хуже демьяновой ухи. Привыкнув к простой водке, он требовал, чтобы ее пили и гости, не исключая дам. Бывало, ужас пронимал участников и участниц торжества, когда в саду появлялись гвардейцы с ушатами сивухи, запах которой широко разносился по аллеям, причем часовым приказывалось никого не выпускать из сада. Особо назначенные для того майоры гвардии обязаны были потчевать всех за здоровье царя, и счастливым считал себя тот, кому удавалось какими-либо путями ускользнуть из сада»[38].
Весьма серьезным испытанием для здоровья царского окружения становился спуск на воду очередного корабля. В этом случае Петр не жалел на «обмывку» никаких денег. Попойка прекращалась только тогда, когда генерал-адмирал Апраксин впадал в беспамятство, а военный министр светлейший князь Меншиков бездыханным валился под стол. Не раз его жизнь спасала жена Даша, вовремя прибегавшая приводить супруга в чувство.
Как ни странно, из всего петербургского общества на подобных попойках естественнее всего себя чувствовали духовные лица. Даже современники-иностранцы отмечали, что самыми пьяными из гостей всегда были служители церкви. Петр не отличался набожностью. Упразднив патриаршество и заключив церковь в рамки государственной коллегии, он от всех слоев требовал одинакового себе подчинения и немедленного выполнения любых распоряжений. Духовные лица в этом смысле не составляли исключения. В них монарх видел обыкновенных своих слуг, почему и превратил служителей церкви в обычных чиновников, государевых служилых людей, что впоследствии отрицательно сказалось на авторитете православной церкви среди русского населения и усилило духовный раскол в обществе. Известное противостояние старообрядцев и Петра также может быть рассмотрено в связи с «пьяным вопросом». Безобразные массовые царские попойки, ставшие притчей во языцех, вызывали резкое неприятие среди непьющих старообрядцев. Периодические загулы двора порождали аналогии с языческими варварскими празднествами, и в этом смысле раскольники продолжали традиционную борьбу русской церкви с пьяным веселием как пережитком языческих времен.
Сам же Петр, снявший голову православия – патриаршество, воспринимался в лучшем случае как царь-язычник, в худшем – как антихрист. Старообрядцы стали первой социальной группой, более или менее организованно и массово выступившей против государственной политики Петра, в том числе против введения в обычай безобразных попоек. Это позволяет, с некоторыми оговорками, считать, что трезвенническое движение началось в среде старообрядческих общин петровской эпохи.
Царь любил работать на совесть и на износ отдыхать. В кругу петровской компании установился даже своеобразный «сленг».
А. Меншиков, Ф. Апраксин, А. Вейде и другие в письмах Петру частенько упоминали о встречах с Ивашкой Хмельницким – русским Бахусом, – которые заканчивались тем, что участники подобных «баталий» «принуждены были силу свою потерять и от того с полуночи по домам бежать». Когда у Петра родился наследник, генерал-фельдмаршал Б. Шереметев в письме царю описал устроенное в честь такого события веселие на военном совете, с участием генералов Репнина, Лесси, Шарфа и других: «И умысля над нами Ивашко Хмельницкой, незнаемо откуду прибыв, учал нас бить и по земле волочить, что друг друга не свидали. И сперва напал на генерал-маеора Леси, видя его безсильна, ударил ево в правую ланиту и так ево ушиб, что не мог на ногах устоять. А потом генерала маеора Шарфа изувечил без милости… Репнин хотел их сикуровать и тот – Хмельницкой воровски зделал, под ноги ударил – и на лавку не попал, а на землю упал. И я з Глебовым, видя такую силу, совокупившися, пошли на него, Хмельницкого, дескурацией и насилу от него спаслися, ибо, по щастию нашему, прилучилися дефилеи надежные. Я на утрее опамятовался на постели в сапогах без рубашки, только в одном галстухе и парике. А Глебов ретировался под стол и, пришедши в память, не знал, как и куда вытить»[39].
Тягостные воспоминания у современников оставило семидневное празднование окончания Северной войны. Гости оказались заключенными в здании Сената, где проходили костюмированные торжества и стены которого разрешалось покидать только самому Петру. Большинство гостей очень скоро устало от перманентной попойки, носившей обязательный характер. За уклонение от этой «праздничной повинности» назначался даже штраф в 50 рублей, поэтому истинную радость у гостей вызвало окончание «служебного веселья», когда все получили возможность наконец-то разойтись по домам.
Одной из важнейших реформ Петра стала административная реформа по реорганизации политической структуры государства. Петр заменил старые приказы новыми коллегиями (прообразами современных министерств). Всего было создано 11 коллегий, а также два учреждения на правах таковых – Главный магистрат и Синод (духовная коллегия). При этом в исторической литературе обойден вниманием факт создания Петром самой первой «коллегии» – «коллегии пьянства», или «сумасброднейшего, всешутейшего и всепьянейшего собора», который начал действовать еще в конце 90-х годов XVII века. Председателем собора был назначен шут с титулом «князь-папа», или «всешумнейший и всешутейший патриарх московский, кокуйский и всея Яузы». При нем состоял конклав в 12 кардиналов, отъявленных пьяниц и обжор, с огромным штатом таких же епископов, архимандритов и других духовных чинов с чрезвычайно язвительными и непристойными прозвищами. Петр получил в этом соборе сан протодьякона и собственноручно написал устав, в котором до мельчайших подробностей были определены чины избрания и поставления папы, рукоположения на разные степени «пьяной иерархии». Главной заповедью коллегии было напиваться ежедневно и не ложиться спать трезвым. Был разработан строгий порядок «пьянодействия» как «служения Бахусу и честного обхождения с крепкими напитками», существовали свои молитвы и песнопения. По примеру того, как в русской церкви спрашивали принимавшего крещение: «Веруешь ли?», так и в этом соборе новому члену задавали вопрос: «Пиеши ли?» Грешников, то есть людей, заподозренных в трезвенническом образе жизни, отлучали от всех кабаков в государстве[40].
Не стеснялся Петр демонстрировать деятельность своего собора и при иностранных гостях. В 1699 году во время масленицы на одном из придворных обедов царь решил устроить служение Бахусу. Патриарх и князь-папа Никита Зотов пил и благословлял преклонявшихся перед ним гостей, осеняя их сложенными накрест двумя чубуками. Затем, изрядно напившись, пустился в пляс, не выпуская из рук своего посоха. Один из иностранных послов не смог вынести такого тягостного зрелища, напоминавшего языческие оргии, и покинул обед.
Но священнодействия собора, или «коллегии пьянства», происходили не только в дворцовых стенах. Петр во всем любил размах и потому частенько на святках Москву или Петербург всю ночь сотрясали смех и крики нескольких сотен человек, во главе с шутовским патриархом, с жезлом и в жестяной митре славившем Ивашку Хмельницкого. По нескольку раз за ночь веселая компания могла вваливаться в дома, чьим хозяевам вменялось их угощать и платить за славление. Случалось, что на первой неделе поста устраивались «покаянные» процессии: на ослах и волах или в санях, запряженных свиньями, медведями и козлами, в вывороченных полушубках выезжал полным составом «всепьянейший собор», на радость голытьбе и на позор русским духовным лицам.
Несмотря на пьяные оргии властей, Петру удавалось не только успешно вести войну со Швецией и Турцией, жестоко подавлять любые внутренние недовольства, но и проводить важнейшие реформы в области государственного управления. Правда, перманентные пьянки, во время которых и вершилась часть великих реформ, очень скоро обернулись тяжелейшим похмельем послепетровского времени и косвенно сказались на ослаблении центральной власти, росте казнокрадства, зарождении фаворитизма и т. п. Та самая бюрократия, что появилась при Петре и была призвана усилить центральную власть, выросла на традициях придворного веселья и впоследствии оказалась неспособной заложить основу четкого и законного функционирования государственной машины.