Говоря словами поэта, прекрасен союз венгерских и украинских друзей. Душа нараспашку, делятся самым дорогим, вместе празднуют светлые праздники, друг друга поддерживают в минуты неудач.
За два десятилетия было немало теплых встреч на всех уровнях и в удобное для обеих сторон время. А поскольку время для дружбы всегда удобно, то взаимный обмен делегациями происходит и в летний зной, и в зимнюю стужу, и золотой осенью, и цветущей весной. Впрочем, слова «делегация», «визит» звучат несколько официально. Труженики Симферопольского консервного завода имени 1 Мая и Кечкеметского консервного завода запросто приезжают друг к другу в гости. Без дипломатического этикета происходят совместные встречи также у земледельцев симферопольского колхоза имени Жданова и сельскохозяйственного кооператива имени В. И. Ленина г. Харта, бахчисарайского совхоза «Бурлюк» и бач-кишкунского госхоза «Кунбайя». Этот список можно продлить, поскольку почти полсотни коллективов с одной и другой стороны имеют постоянные и прямые связи между собой.
Насколько мне помнится, в гости к венгерским побратимам неоднократно ездили крымские садоводы, виноградари, овощеводы, строители, виноделы, доярки, чабаны, учителя, пропагандисты, артисты, певцы, музыканты, баскетболисты, футболисты… Вот только сатириков что-то не замечалось.
Этот пробел пришлось заполнить мне в жаркие майские дни семьдесят девятого года нашего века. Об этом событии средства массовой информации скромно молчали. Лишь только в приказе по редакции было сказано, что я еду с ответным визитом и по безвалютному обмену. Точнее, не я сам, а с одним товарищем, к сатире отношения не имеющим.
Думаю, не лишним будет напомнить, что на двоих мы имели в запасе четыре блокнота и три венгерских слова: «йо напот киванок», «баратшаг» и «фазекаш». Если в дальнейшем первые два слова «йо напот киванок» («здравствуйте») и «баратшаг» («дружба») служили нам для выражения учтивости и дружественных эмоций, то третье «фазекаш» («гончар») — исключительно для того, чтобы блистать эрудицией.
Но прежде, чем представилась такая возможность, была полоса неудач. Во-первых, из Киева до Будапешта нам пришлось ехать в вагоне № 13. Трехъярусные полки и банную духоту в купе мы вполне логично списали на счет несчастливого числа. Во-вторых, пересев в Будапеште из поезда в редакционные «Жигули», мы вдруг обнаружили, что наш симферопольско-кечкеметский экипаж находится по разные стороны «футбольной баррикады». Ведь в этот день советская и венгерская сборные команды играли в Тбилиси отборочный матч на первенство Европы по футболу. К счастью, до силовых приемов дело у нас не дошло, поскольку мы выехали из Будапешта утром, а матч должен был состояться вечером.
Видимо, следует объяснить, что мы ехали в гости к журналистам редакции областной газеты «Петефи непе», выходящей в Кечкемете. Из столицы Венгрии юркие «Жигули» мчались по шоссейной дороге № 5, которая нередко упоминается в венгерских романах и повестях.
В семнадцати километрах от Кечкемета близ села Лайошмиже наш любезный сопровождающий (а им оказался мой знакомый молодой журналист из «Петефи непе» Шандор Тот) предложил утолить жажду в ближайшем заведении общепита. Предложение было принято, поскольку в этот и все последующие наши венгерские дни стояла жара, которой здесь не знали последние сто лет.
Свернув в сторону, мы увидели здание под крышей из камыша, напоминающей украинскую соломенную стреху. Скульптура сеятеля во дворе, дубовые скамьи и старинные стулья внутри здания в сочетании с мерцающими свечами и национальными костюмами официантов создавали иллюзию этнографического музея. Все же это был не музей, а то место, где едят и пьют. И называлось оно не столовая, не бар и не пирожковая или блинная, а — чарда.
Если бы чарда находилась близ дороги, ее с натяжкой можно было бы сравнить с знакомой нашим предкам корчмой. Однако чарда именно и примечательна своей отдаленностью от шумных дорог. Эту особенность в старину весьма ценили бетяры — лесные разбойники, венгерские народные мстители. В чарде они предпочитали сидеть вблизи открытого окна. Тактически выгодно: только увидел приближающихся жандармов — сразу же через окно, на коня, и поминай как звали!