Со стороны тактики и даже стратегии нас устраивала любая точка зала. Мы опасались лишь столь надоевшей за время железнодорожного пути унылой таблички: «Пива и воды нет», с которой мы не раз сталкивались в буфетах на знойных перронах вокзалов. Было пиво. И вода была. Минеральная. И успешно соперничающий с нектаром газированный виноградный сок. И столь же божественный сок вишневый.
Я не буду распространяться о блюдах великолепной венгерской кухни, дабы не искушать аппетит читателей.
Хочется сказать вот что. Как говорится, из достоверных источников мне было ведомо, что венгерские друзья внимательно изучали опыт бытового обслуживания и общественного питания в курортном Крыму. Ученики оказались удивительно способными. Теперь уже учителям не грех поучиться у своих учеников. Где бы мы ни были: в глухих хуторах, на окраинах Будапешта, на побережье Балатона, в сельскохозяйственных кооперативах—везде мы видели заведения общепита, где все было на высшем уровне, как в лучших столичных ресторанах. И главное — обслуживание. Чтобы ты ни заказал — полновесный обед с полнолитражной бутылкой вина или одну лишь крошечную чашечку черного кофе — все равно к тебе отнесутся с уважением и обслужат, как самого близкого и дорогого человека. И никакого намека на то, что «я один, а вас много».
На этом я кончаю разговор на гастрономическую тему, тем более что не гастрономия была главной целью нашей поездки. Однако еще одно наблюдение.
В Будапеште на горе Геллерт под каменными сводами таинственного, полутемного подвала-ресторана мы сидели за кружкой пива. В соседнем зале справляли свадьбу. О том, что это свадьба, мы узнали со слов будапештской журналистки Жужи Вадаш. Внешне же наше внимание не зафиксировало никаких знакомых нам свадебных атрибутов. Веселые тосты, шутки, приятная музыка, милые песни. Все это смахивало на вполне приличную художественную самодеятельность, а не на ту свадьбу, которой места мало и в которой шума и гама хоть отбавляй.
— У нас не любят свадебный разгул, — тихо сказала очаровательная Жужа.
В живописном селе Локителек в институте виноделия привелось нам присутствовать на дегустации вин. С моей точки зрения, перед дегустаторами стояла адски трудная задача: определить лучшие сорта. Если бы были неважные вина — тогда дело плевое. А тут — одно другого лучше. Тонкие, прозрачные, с бесподобным букетом. Хоть разорвись!
Но все-таки дело сделали, удовлетворенно вздохнули и после дегустации пошли обедать в столовую института. На столах стояли графины с вином. Подумалось: вот сейчас отведут душу. И действительно — изредка звенели бокалы. Но не слышно было, чтобы шумел камыш и не видно было, чтобы деревья гнулись. И собеседники за столами дотошно не выясняли, кто кого уважает. И расходились тихо, смирно, никого не надо было брать на буксир.
Эх, если бы это видели любители шумных выпивок по каждому поводу.
Впрочем, все это вещи попутные. В Локителек мы приехали не за тем, чтобы выяснять кто и сколько пьет вина. Нас больше интересовало, как это вино рождается и как в этом деле сказывается дружба с винодельческим Крымом. Об этом, конечно же, лучше всех мог бы рассказать директор института Вилмош Вереш, который трижды был гостем нашего «Магарача» — великолепной школы виноделия и виноградарства.
К нашему сожалению, директор в это время находился в заграничной командировке, и беседу с нами вел его заместитель Ференц Кёниг — молодой человек с лицом популярного актера Михаила Козакова и эрудицией патриарха виноделия. В Крыму Ференц Кёниг не был (в его годы еще успеется!), но он прекрасно знает, что такое «Магарач», «Массандра», «Новый свет», «Золотая балка», крымские сорта винограда и крымские чудесные вина…
Симпатичный вице-директор, изучивший в средней школе русский язык, увлеченно рассказывал о зарождении института, о научных поисках, сортоиспытаниях, тайнах рождения солнечного напитка. Это было настолько интересно и привлекательно, что вызывало серьезные опасения: мы могли изменить журналистике и податься в виноделы!
Влюбленность в свое дело и трогательное стремление получше, полнее и глубже раскрыть сущность опыта и меру достигнутого успеха мы встречали повсюду. И в частности, в сельскохозяйственном кооперативе имени В. И. Ленина города Кишкунфеледьхаза.
В разговоре с секретарем парткома кооператива Лайошем Боза я спросил, хватает ли собственных кормов для общественного животноводства на круглый год. Мне казалось, вопрос существенный — ведь в хозяйстве одного крупного скота четыре тысячи голов. Секретарь смотрел на меня с таким недоумением, словно я его спрашивал, хватает ли ему воздуха на целый год. Это недоумение я отнес на счет несовершенства перевода.