Повернули на Володарского, а оказались на Веселовского. Где же мост, по которому мы должны были въехать на Химмаш? Я давно уже заметил, что в маршрутке не было взрослых. На сидениях сидели мальчишки разных возрастов. Кто-то младше нас, кто-то чуть постарше. Все они не отводили взглядов от окна, не моргая, смотрели на улицу и не издавали звуков. Об этом я сказал одноклассникам.
– Мы где едем? – испугался Ваха.
– Мы опять на Светотехстрое. Проезжаем рынок. Вы заметили, что взрослых в салоне нет? – обратил я внимание моих одноклассников на этот факт.
– Елена Николаевна спереди села, я видел, – сказал Раиль.
– Нет, ребят, пацаны сидят какие-то странные: не разговаривают, не двигаются, – продолжил я.
– Я, в принципе, тоже заметил – одни мальчишки и то, какие-то непонятные, – поделился опасениями Эмиль.
– Барик, иди, проверь Елена Николаевна спереди сидит? – сказал я самому мелкому из нас. Он сидел с краю.
– Раиль же видел, сидит спереди, – как-то настороженно ответил Барик.
– Ладно, я сам проверю, – вызвался я, удивляясь тому, что мы резко оказались на Веселовского. Остальные притихли, косясь на молчаливых попутчиков.
Даже когда я встал и, покачиваясь на ходу, задел одного из чужых ребят, он не отреагировал. Не оглянулся, не пошевелился, не возмутился. Ничего. Я дошагал до передней части. Сунул голову в водительскую кабину и ужаснулся. За рулем сидел худой пожилой мужчина, а рядом с ним крупный пес, похожий на волка. Он по-человечески говорил водителю команды, и водитель их выполнял. Я повернул голову в поисках своей сестры, Елены Николаевны, на пассажирском переднем сидении, но вместо нее я увидел пса, похожего на лиса. Я чуть не упал от удивления. Мы подскочили на какой-то кочке, что я даже ударился головой о поручень, но удивление на моем лице не пропало. Я повернулся к своим ребятам, которые внимательно наблюдали за мной. От неожиданности я даже потерял дар речи. Мы быстро поехали. Меня прижало к сидениям. В следующее мгновение за окнами стало темно. Мы будто бы въехали в какой-то туннель, хотя не должно было быть никакого туннеля. В маршрутке на минуту тоже стало темно. Я застыл в ожидании чего-то ужасного. Как ни старался я разглядеть в темноте хоть что-то, не мог. Я все ждал, что вот-вот в меня вцепится один из этих загадочных пассажиров. Сказать что-то вслух я тоже не мог. От страха я боялся пошевелиться. Интересно, где мои одноклассники? Почему молчат? Что вообще, черт возьми, происходит?
В салоне включился свет. Загадочные пассажиры не двигались. Они сидели так, как сидели всю дорогу. Мои одноклассники сидели кучнее и держались за руки. На них это не похоже. Наверное, потому, что я никогда не видел их такими напуганными.
Я вернулся на место. Они начали меня расспрашивать, чему я так удивлен. На моем лице застыло удивление.
– Во-первых, нашей класснухи спереди нет. Во-вторых, спереди сидят две собаки и разговаривают с водителем.
– Ты хотел сказать, водитель говорит с собаками? – поправил Дамир.
– Нет, собаки говорят с водителем на русском языке, – продолжал утверждать я с круглыми от удивления глазами.
– Мне интересно, что это за прикол, и где наша учительница? – спросил Барик с долей паники на лице.
Я оглядел странных, не двигающихся мальчишек в салоне.
– Куда нас везут? – начал паниковать невозмутимый Ваха.
За окном была незнакомая местность и ночь. Мы ехали между гаражей. Редкий фонарь подсвечивал глухую, темную местность. Ни людей, ни зверей – захолустье.
– Ребята, а не сядем ли мы завтра на их места? – спросил я, сверля глазами несчастных незнакомых мальчишек.
– Артур, надо как-то выбираться, – предложил Раиль. Я растерянно пожал плечами.
Маршрутка остановилась. Послышался лай спереди. Одна собака что-то разлаялась. Потом передняя пассажирская дверь открылась, и оттуда спрыгнули псы. Наши незнакомые попутчики молча встали со своих мест и без эмоций пошли к заднему входу. Один из них открыл фиксатор и распахнул настежь двери. Снаружи показались две собаки. Они беседовали – гавкали. Странные мальчишки смотрели на нас, как бы приглашая выходить. Я встал. Моему взору открылась невероятная картина. Гаражный массив заполонили собаки разных окрасов и размеров. Они представляли собой колонну. Между собаками была одинаковая дистанция. И они, как монахи шаолиня, синхронно выполняли физические упражнения. Мои одноклассники тоже встали. Они были в шоке от увиденного. Они удивленно переглянулись между собой. Незнакомые мальчишки достали из внутренних карманов коричневые ремешки и пошли с ними на нас. Мы надеялись, что они ответят на наши вопросы и начали задавать их один за другим, одновременно отмахиваясь от их попыток затянуть ремешки на наших запястьях, но мальчишки были очень сильны, им удалось затянуть свои ремешки-браслеты на наших правых запястьях. Барик пошел к выходу. У него было плохое зрение, и он, наверное, не верил своим глазам. Мы двинулись за ним. Барик спрыгнул с маршрутки, и мы поразились оптическому обману. По-другому мы назвать это не могли. На наших глазах наш друг Барик, как только приземлился, превратился в маленького щенка-подростка, с повисшими ушками. Мы ахнули. Некоторые из нас даже вспомнили маму. Две секунды назад мы собирались прыгать за Бариком, но встали в ступоре. Мы уже собрались забиться под сидения от страха. Что, вообще, происходит? Но не успели мы опомниться, как наши незнакомые странные попутчики потолкали нас вниз. Никто не устоял. Кто-то плюхнулся набок, кто-то на ноги, точнее уже не на ноги, а на лапы. Мир в наших глазах предстал в ином свете – в черно-белом. Я наблюдал вокруг себя кувыркающихся щенков-дворняжек – это были мои одноклассники. Они лаяли и скулили, находясь в панике. Они напугано кувыркались, старались встать на две ноги, трясли головами, пытаясь скинуть с себя собачий облик и весь этот бред. Я лежал на боку и во все глаза наблюдал за происходящим. Повернув голову к микроавтобусу, я увидел, как те ребята-молчуны по очереди попрыгали из салона. Невероятно, но они приземлялись уже щенками и активненько, виляя хвостиками, заняли места в гаражной щенячьей колонне. Я думаю, после увиденного в головах у нас у всех застряла одна мысль – мы попали.