«Владимир Ильич очень любил детей. С девочками он ползал по полу и играл с ними. С мальчиками он играл в снежки и строил крепости из снега. Я знаю одного мальчика, для которого он вырезал чудесные лодочки из коры. Он и этого мальчика научил вырезывать лодочки и склеивать лодочки из коры и березы. Я знаю одного мальчика, с которым Владимир Ильич был большим приятелем. А как он с этим мальчиком играл! Весь дом переворачивали они вверх дном» [115].
Создание детской ленинианы, сопутствующее становлению пионерской организации им. В. И. Ленина, получает в том же году периодическую прописку — в пионерских журналах «Барабан» (выходившем с 1923 года) и «Пионер», первым номером которого (от 15 марта 1924 года) стал траурный выпуск, посвященный Ленину (автором опубликованного в нем очерка о Ленине был Л. Троцкий; в том же номере было опубликовано Обращение ЦК комсомола и Центрального Бюро коммунистических детских групп ко всем детям по случаю присвоения пионерской организации имени В. И. Ленина). В обширной мемуаристике, которая заполнила после ленинской смерти страницы книг и журналов, образ Ленина — друга детей и любителя детских забав своевременно поддерживался воспоминаниями и рассуждениями самих детей о Ленине (в частности — в возобновленном в 1924 году журнале «Мурзилка»), своеобразно разнообразившими историю революции [116].
В статье, опубликованной в весеннем номере «Правды», Троцкий дал сочувственную оценку творчеству юных мемуаристов. Хотя дети, по замечанию Троцкого, несомненно, зачастую лишь повторяют рассказы взрослых, зато они привносят в лениниану искренность и свежесть, искупающую биографические недочеты. И более того, даже если дети что-то и придумывают, то благоговение перед Лениным придает их фантазиям силу подлинной правды — подтверждением этого тезиса, по Троцкому, может служить цитируемое им здесь же детское сочинение о Ленине-рыболове, который, и сидя с удочкой на берегу реки неизменно размышлял о том, как улучшить жизнь рабочих и крестьян. И так оно, конечно, и было, заключает Троцкий, вне зависимости от того, удил приэтом Ленин рыбу или нет [117].
В глазах детей, чьи сочинения цитировал Троцкий, биография Ленина была полна занимательных приключений и происшествий, участниками которых не прочь были бы стать и сами мемуаристы. Собственно, и сама биография Ленина могла становиться предметом детской игры — об этом можно судить по занятной книжке «Дети о Ленине», выпущенной в том же, 1924 году и представлявшей «материалы детского творчества, разговоров и игр, собранных в дошкольных учреждениях Москвы». Судя по этим материалам (не верить которым, как кажется, нет оснований), одна из игр, придуманная малышами в траурные дни, была «игрою в Ленина», а точнее, игрою в похороны Ленина. Дети по очереди изображали Ленина в гробу, а мимо гроба шли соратники вождя: «Ты, Вася, — Калинин, Миша — Каменев, а я — Троцкий, у меня повязки на руке. — А девчонки зачем? — замечает Валя. — Пускай. Это — жена и сестра Ленина» [118]. Рассказы о схожих играх (если и не сами игры) бытовали и позже: по сообщению Льва Рубинштейна, «воспитанников дошкольных учреждений перестали водить в гости к „дедушке“ (в Мавзолей. — К. Б.)» якобы «после того, как в одном из них дети были застуканы за тихой, но опасной игрой: один мальчик неподвижно лежал на двух стульях, двое по бокам стояли с игрушечными ружьями, а остальные с постными лицами и в торжественном молчании вереницей проходили мимо» [119].
В 1925 году юный читатель получил еще одну книжку, ставшую главной или, во всяком случае, наиболее авторитетной книгой детской ленинианы, — тоненькую брошюрку «Детские и школьные годы Ильича», написанную старшей сестрой Ленина Анной Ильиничной Ульяновой (в замужестве Елизаровой). В семи лаконичных главках, составивших воспоминания сестры Ленина, маленькому Володе посвящены преимущественно три первых главы, рисующие будущего вождя революции бойким малышом, любителем шумных игр и беготни. Истории о Ленине-ребенке, рассказанные Анной Ильиничной, стали позднее тем, что лингвисты называют прецедентными, а проще говоря — общеизвестными и почти фольклорными текстами советской культуры. Советские дети узнавали из этой книжки о том, что маленький Володя поздно научился ходить и иногда хлопался головой об пол (да так, что мать боялась, как бы он не стал дурачком), как однажды он открутил ноги у подаренной ему игрушечной лошадки и сломал у старшей сестры подаренную ей линейку, как он лазил по деревьям и катался на коньках, играл в крокет и командовал младшей сестрой Олей, загоняя ее под диван. Любовь к чтению не мешала Володе грызть подсолнечные семечки, ловить птиц и рыб, а однажды едва не утонуть, свалившись в канаву [120].
Самыми известными, благодаря их позднейшему пересказу у других авторов детской ленинианы, стали три истории о маленьком Ильиче: о том, 1) как маленький Володя, незаметно от матери, готовившей яблочный пирог, съел яблочные очистки, а пристыженный ею, «расплакался и сказал, что больше так делать не будет» («- И действительно, — говорила мать, — он больше ничего не брал тайком»); о том, 2) как он разбил графин и, испугавшись сказать правду сразу, потом все-таки нашел в себе силы сознаться в своем проступке; 3) как он потешался над своим меньшим братцем Митей, пугая его страшной песенкой про «Козлика» («Напали на козлика серые волки…»).
Книжка Ульяновой (во всяком случае — ее пятое издание, вышедшее в 1931 году совместно в ОГИЗе и «Молодой гвардии») была проиллюстрирована знаменитыми впоследствии фотографиями Володи-ребенка, семьи Ульяновых и Володи-гимназиста, причем первая из них (помещенная поверх красного фона обложки) была уже характерно отретуширована: попреки оригиналу, изображавшему четырехлетнего Володю вместе с его младшей сестрой Олей, на фотографии остался он один — ангелоподобный ребенок с высоким лбом и вьющимися кудрями [121]. История с яблочными очистками, разбитым графином и особенно с поддразниванием младшего брата удачно очеловечивала ангельский облик будущего вождя революции и представляла его, по выражению того же Маяковского, «обыкновенным мальчиком» [122]. Занимавший мемуаристов и, несомненно, интересовавший читателей 1920-х годов образ Ленина-человека [123] обретал в данном случае вполне «этиологическое» звучание — в характере маленького Володи читатели могли прозревать не только будущую биографию Ленина, но и будущую историю России. События детской жизни Ильича в ретроспективе российской истории объясняли последнюю не в трансцендентальном, но антропологическом и потому общепонятном ключе — как историю того, кто ее совершил. Такая история представала историей ленинских поступков, а не только происшествий, историей личности, а не только неведомых исторических законов. Можно сказать, что в определенном смысле детская лениниана противостояла доктринальной марксистской историософии, настаивавшей на необратимости исторического процесса, так как делала саму историю доступной для увлекательного рассказа (в соответствии с англоязычным каламбуром, связывающим history и story) о живых людях и их поступках, или, выражаясь языком старинной историографии, о героях и их деяниях [124].
Историчность в таких рассказах не исключала легендарности (оправдывавшей в 1920-1930-е годы, помимо прочего, публикацию фольклорных и квазифольклорных текстов о Ленине) [125], но даже обязывала к ней, придавая отдельным эпизодам конкретной биографии своего рода символический смысл. Справедливо замечено, что рассказ о разбитом маленьким Володей графине в назидательном отношении сопоставим с важным для американской легендарной историографии рассказом о маленьком Джордже Вашингтоне, срубившем подаренным ему топориком любимую вишню отца и честно признавшемся в своем проступке. И «топорик Джорджа Вашингтона», и «разбитый графин Володи Ульянова» — «предметы из одного семантического поля» [126]. И в том и в другом рассказе начало легендарной истории оказывается игровым и вместе с тем этически значимым: история творится теми, кто уже в детстве способен признать свое право на проступок, но значит — также и право на поступок.
115
Наш Учитель Ленин. Л.: Гос. изд-во, 1924. С. 20. Лилина была редактором и автором нескольких книг, посвященных педагогике и, в частности, детской литературе (Лилина З. И. Социально-трудовое воспитание. Итог четырехлетней работы с Октябрьской революции до октября 1921 г. М., 1921; Она же. Красный календарь в трудовой школе. Метод, статьи, инструктивный материал и библиография. Л., 1924; Она же. Школа и трудовое население. Опыт связи. Принципы и методы. Л., 1925; Она же. Педагогические методы Ленина. М., 1925; Она же. Детская художественная литература после Октябрьской революции. Киев: Культура, 1929).
116
Начало посмертной канонизации Ленина наиболее подробно освещено в книге Бенно Эннкера: Ennker В. Die Anfange des Leninkults in der Sowjetunion. Koln; Wfeimar; Wien: Bohlau (Beitrage zur Geschichte Osteuropas, Bd. 22), 1997. Общие работы о культе Ленина: Tumarkln N. Lenin lives! The Lenin Cult in Soviet Russia. Cambridge (MA); London: Harvard University Press, 1983 (русский пер.: Тумаркин H. Ленин жив! Культ Ленина в Советской России. СПб., 1997); Velikanova О. Making of an Idoclass="underline" On Uses of Lenin. Gottingen; Zurich: Muster-Schmidt (Zur Kritik dcr Geschichsschreibung. Bd. 8), 1996. Первая музейная экспозиция, посвященная детству Ленина, была открыта еще до его смерти, в доме его родителей в Симбирске, ставшем в 1923 году Музеем истории революции (Velikanova О. Making of an Idoclass="underline" On Uses of Lenin. P. 42).
117
Цит. по: Тумаркин И. Ленин жив! С. 205. См. также: Троцкий Л. О Ленине: Материалы для биографа. М. 1924.
118
Дети дошкольники о Ленине / Под редакцией Р. Орловой. М.: Гос. изд-во, 1924. Недавно книга репринтно переиздана (СПб.: Красный матрос, 2007). См. также: Ярославский Е. М. Жизнь и работа В. И. Ленина. М., 1924 (в 1926 году вышло уже 5-е изд.), содержит рубрику «Дети о Ленине»; Сивянинов А. Дети о Ленине: Ленинцы // Ленин в европейской поэзии: Отклики на смерть Ленина / Под ред. Б. Гусмана. М.: Прометей, 1925. Возможно, что «пережитком» упомянутой «игры в Ленина» является двустишие, бытовавшее в школьной среде еще в 1970-е годы и представимо допускающее возможность его акционального разыгрывания: «Камень на камень, кирпич на кирпич — / Умер наш Ленин, Владимир Ильич» (Форум «Мы любим товарища Сталина больше папы и мамы» // http://lj.rossia.org/users/tiphareth/1014157.html).
120
Это происшествие послужило темой стихотворного шедевра, приводимого Лидией Чуковской в книге «В лаборатории редактора»: «Однажды Ленин, быв ребенком, / В реке купаясь, раз тонул. / Один рабочий, идя мимо, / С моста немедленно спрыгнул» (Чуковская Л. К. В лаборатории редактора. М., 1963).
121
Ульянова А. И. Детские и школьные годы Ильича. 5-е изд. М.: ОГИЗ; Молодая гвардия, 1931. Впоследствии книга была переведена на большинство языков народов СССР, включая цыганский и карельский (см., например: Ульянова-Елизарова А. И. Тыкнэ и сыкляпбнытка бэрша Ильичёс. М., 1932).
122
Маяковский В. В. Владимир Ильич Ленин (1924) // Маяковский В. В. Поли. собр. соч.: В 13 т. М., 1957. Т. 6. С. 256.
123
Как далеко заходил этот интерес, можно судить, в частности, по статье А. Меньшого «Ленин как человек» (На могилу Ильича. Л.: Прибой, 1924. С. 72–77), где рассказывается, как Ленин «быстро научился косить» — и не отставал в работе от крестьян, «поработавши, с наслаждением курил махорку». Далее читатель узнавал, что «Ленин никогда не смотрелся в зеркало. В течение последних десяти лет своей жизни не видел он лица своего». На эти и подобные им воспоминания позднее негодовала младшая сестра Ленина: Ульянова М. И. О некоторых «воспоминаниях» об Ильиче // Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине: В 10 т. М., 1989. Т. I.C. 330–332.
124
Не случайно, может быть, интерес к детству Ленина проявляют прежде всего те историки, для кого важна субъективно-психологическая (или даже психиатрическая), компонента коммунистической идеологии. См.: Deutsche I. Lenin's Childhood. London: Oxford University Press, 1970; Service R. Lenin: A Biography. Cambridge: Harvard University Press, 2000 (наиболее обстоятельное и документированное на сегодняшний день исследование материалов о детстве Ленина).
125
Пясковский А. В. Ленин в русской народной сказке и восточной легенде. М., 1930. О фольклорной лениниане 1920-1930-х годов см.: Юстус У. Вторая смерть Ленина: Функция плача в период перехода от культа Ленина к культу Сталина // Соцреалистический канон. СПб., 2000. С. 926–952; Иванова Т. Г. О фольклорной и псевдофольклорной природе советского эпоса // Рукописи, которых не было: Подделки в области славянского фольклора. М., 2002. С. 403–431; Панченко А. А. Культ Ленина и «советский фольклор» // Одиссей. Человек в истории. 2005. М, 2005. С. 334–366.
126
Панченко A. M. Осьмое чудо света // Панченко А. М. Русская история и культура: Работы разных лет. СПб., 1999. С. 497. Об источниках истории о «топорике Вашинтона» см.: Weems M.L. The Life of Washington (1809). A new edition with primary documents and introduction by Peter S. Onuf. Armonk; New York; London: M.E. Sharpe, 1996. P. 8–10.