Выбрать главу

– Ну, так как ваше имя!? – склонился над ним Мюллером Джамбул

– Отстань! Ой…ой.. не могу, хи-хи, – заржал тот, когда травинка залезла в его волосатые ноздри.

– Дальше будет хуже! – предупредил Джамбул, указывая на его грязные пятки.

– Ладно! Ешьте меня с котлетами….. на завтрак! – сдался тот, и хитро нам, подмигнув, торжественно заявил, – Сейчас вы услышите душещипательную историю моего рода! Я артист и сын, и внук артистов. Меня знала вся Европа! Я гремел в Азии и прочих городах (запутался он в географии). Мир рукоплескал мне, заливаясь слезами!! Дамы падали при виде меня сразу в морг, минуя реанимацию!

– Артист!?? – широко раскрыв глаза рот и уши, переспросил я, – И вы… вы снимались в фильмах!?

– Там где я был, телевидение не работало, больницы ломились от моих покалеченных поклонниц, а репортеры в толчее давили друг друга насмерть! – восторженно продекламировал он.

– А вы не врете? – засомневался Джамбул.

– Чтоб я сдох! – поклялся тот.

– Лучше дайте честное слово, – предложил я более приличную клятву.

– Чтоб я сдох, честное слово! – поправился он.

– Но тогда зачем вы воруете кур? – с любопытством спросил я.

– Это у нас наследственное! – пригорюнился он, – Моя бабушка – графиня Грязская, воровала кур из своего курятника! Для этого ей даже пришлось переехать из столицы в свое загородное имение. Ее сын – мой папа из-за этого был лишен светского образования и вырос колхозником. Времена тогда несколько изменились, и ему пришлось воровать кур на принадлежащей колхозу «Красная Коммунарка», птицеферме.

Мне же, как артисту приходится годами разъезжать с гастролями по разным странам. Как вы догадываетесь, в гостинице при помощи кипятильника хороший куриный бульон не сваришь!

– Поверьте мне это так! Я пробовал! – в отчаянии вскричал он, – Вот и приходится мучиться! Если бы не отпуск, я бы сошел с ума! Целый месяц я отвожу душу на лоне дикой природы и отъедаюсь курочкой на год вперед!

– И когда у вас этот отпуск заканчивается? – осторожно поинтересовался я.

– Завтра! – заливаясь горькими слезами, расстроился артист, – О господи, в тюрьме мне не увидеть курицы десять лет, я так и умру, не попробовав курочки!!!

Отойдя в сторонку, так чтобы нас не слышал похититель, мы устроили совещание.

– Может быть отпустим его на все четыре стороны? – предложил я.

– Несчастный, больной человек! – пожалел его Джамбул, – Только перед отпусканием возьмем с него клятву, что он больше сюда не приедет, и голову волчью у него заберем, как улику. Надо же нам людей успокоить!

Узнав наше решение, пленник от радости перегрыз на себе все веревки и бросился нас обнимать и подбрасывать высоко в воздух.

– Вы очень добрые хорошие ребятишки, хотя и отпустили мою курицу! – расчувствовался он, – Никогда, никогда я не забуду вашего сочувствия. И если увидите на афишах мой псевдоним, то знайте, что я буду всегда рад вас снова увидеть.

– А какой у вас псевдоним? – спросил я его на прощание.

– Ах да! – хлопнул он себя по лбу ладонью, – Чуть не забыл! Позвольте представиться – Александр Ильич Бобрякуло, творческий псевдоним – Истребитель кур летчик Петухов! Прошу любить и жаловать! А теперь мне некогда, опаздываю на поезд! Вот вам ребятки конфеты и пять банок компота абрикосового! – разворошил он маленький стожок, – Пальчики оближете, рекомендую.

Собирался он недолго, покидав все свои манатки в огромный рюкзак.

– Зубы не успел почистить!! – сокрушенно вздохнул он, и помахав нам на прощание бодро зашагал к железной дороге.

– Обалдеть можно, – сгибаясь под весом шкуры и подарков, пробормотал я, провожая взглядом господина Бобрякуло.

– Целая детективная история с хорошим концом, – согласился со мной Джамбул.

– Обязательно когда-нибудь опишу ее в рассказе, – сказал я.

– А ты что умеешь писать рассказы!? – удивился Джамбул.

– Ну, если честно, – замялся я, – то не очень!

– Когда-нибудь обязательно научишься, главное чтобы тебе это нравилось, – подбодрил меня мой друг, и мы, больше не оглядываясь, зашагали навстречу солнцу и нашей славе! Славе победителей монстров!

Детективная история

Это случилось в середине июля. Мой младший братец вторую неделю тянул лямку в пионерском лагере и, судя по его отчаянным письмам, влачил там безрадостное существование.

Послания его грамотностью не отличались, но были полны жалоб и вселенской тоски.

Однако это не мешало мне резвиться на полную катушку.

Жили мы в поселке, расположенном в живописных приокских местах, в снятых на лето у Марфы Петровны двух комнатах.