В этой сцене — с Лёниным «подыгрыванием» — уже содержится юмор, но он еще усиливается в других ситуациях, продолжающих эту. Людмиле звонит ее жених Иван, и мальчик берет трубку. «…Кто это говорит?» — спрашивает Иван. И Лёня, вспомнив, что отцу и сестре было вроде приятно, когда его приняли за Людмилиного сына, отвечает, неожиданно для себя:
«— Это ее сын…
— Какой сын? — спросил мужской голос.
— Какой? — Я ответил: — От первого брака!»
«Должно быть, мне хотелось, — поясняет свой ответ Лёня, — чтобы школьный друг Людмилы подумал: „Я женат всего один только раз, а она вон какая: сумела быть в браке целых два раза! А может, и больше… Значит, пользуется успехом!“».
Для подростка — логично, но взрослые — вот беда! — рассуждают в таких случаях по несколько иной схеме… И Лёнин ответ служит началом целой цепочки неприятностей для Людмилы, исправлять которые мальчик берется сам, втайне и от родителей, и от сестры. Курьезным образом, но все же отыскивает он Ивана и объясняет ему, в чем дело…
Ухищрения доброты
Безымянный рассказчик из повести «Звоните и приезжайте!» более удачлив в улаживании семейных дел. В этой семье мещанистые мать и бабушка допекают отца постоянным сравнением его с более удачливым, как им кажется, Сергеем Потаповым — лауреатом всероссийского конкурса виолончелистов, в которого мать когда-то была влюблена. Отец переживает, сын — еще больше, а Потапов между тем должен выступать по телевидению! Зная это, мальчик в нужный час начинает «готовиться к завтрашней контрольной», и, разумеется, в той самой комнате, где стоит телевизор.
Потапов, однако, выступает снова — теперь уж по радио, и снова мальчик проделывает тот же трюк. Но и Потапов не дремлет! Афиша о его концерте появляется «на том самом месте, где папа и мама каждое утро садились на трамвай». И тогда сын принимается горячо убеждать родителей, что «ездить на троллейбусе гораздо удобнее, чем на трамвае»…
А папа у мальчика талантлив не меньше Потапова: он замечательный хирург. Когда он заболевает гриппом, больные, ждущие операции, по многу раз на дню справляются о его здоровье. А сын нарочно заставляет их звонить в те часы, когда дома и мама, и бабушка; пусть убедятся сами, какой папа незаменимый человек.
Что скажешь о таком герое? Золотой мальчик! Доброта и чуткость его намного выигрывают от того, что раскрываются только нам, а для близких его остаются тайной. Юмор же, присутствующий в этих сценах, еще больше оттеняет благородство мальчишки.
Продленная жизнь
В новелле «Егоров» из повести «Звоните и приезжайте!» появляется «смех сквозь слезы».
Егоров — один из отцовских больных, который умирает, несмотря на удачно сделанную операцию. Умирает от другой, случайной причины.
Отцу предстоит очень тяжкая миссия: зайти к матери больного и сообщить ей об этой трагедии. Желая помочь отцу, мальчик отправляется вместе с ним.
Вот они входят во двор нужного дома. «— Где тут квартира Егорова? — спросил папа.
— A-а, сына ведете на исправление? — почему-то обрадовался мужчина. — У нас в доме как только парень споткнется, так его к Ивану Павловичу ведут. Имеет он к ним подход! А теперь, значит, из других домов потянулись?.. Он в первом подъезде живет. На втором этаже… Квартиру не помню! Но сейчас он в больнице. — Мужчина вздохнул. Вода из шланга лилась на один и тот же куст. — Без него вон ребята стол поломали… Стойку делали. Акробаты! Мы до его возвращения чинить не будем. Пусть они ему в глаза поглядят! При нем бы не поломали. Ни за что! Уважа-ают…»
Номер квартиры пришлось выяснять у соседки Егорова по двору. Она тоже оживилась, услышав его имя:
«— Он в том подъезде живет! Седьмая квартира! Скорей бы уж возвращался! У меня сын к математике неспособный. Так он Ивана Павловича полюбил, а потом уж — из-за него! — математику. Четверки стал приносить. Я отсюда никуда не уеду. Пока сын не вырастет! Давайте я вас провожу. Мать его дома, наверно…
Мне было страшно, что папа скажет: „Ивана Павловича больше нет…“ Но папа молчал. Наверно, он хотел хоть немного продлить жизнь Егорова для этих людей».
Если бы эта сцена не несла трагического подтекста, она была бы смешной. Но в данном случае комизм положения тут сразу же и без остатка гасится, нейтрализуется трагизмом.
И все же смех, который не может прозвучать в этой сцене, присутствует тут не зря. Он словно бы возвращает Егорова из небытия, почти физически продлевает ему жизнь…
Редкая, ни на что не похожая сцена. И смех тоже редкостный, ни на что не похожий.