Королева была в добродушном настроении. Внимательно разглядывая Дуглас, она велела ей подняться с колен. Дуглас была красивой женщиной, но напряженные дни и ночи оставили следы на ее лице, наложив темные тени под глазами. От королевы не ускользнуло, что женщина выглядит печальной.
Возможно, Роберт любил ее когда-то, подумала она, но больше не любит.
– Подойдите, леди Шеффилд, садитесь рядом с нами. Мы слышали, что вы были нездоровы, и мы сожалеем об этом.
– Ваше величество очень милостивы.
– В самом деле, такая жалость, что вы пропустили все эти празднества, которые были устроены к нашему восторгу. Наш хозяин превзошел себя самого, нас редко принимали так великолепно. Мы слышали, что вы принимали некоторое участие в устройстве этих праздников?
– О нет, ваше величество. Мой муж был другом графа, который любезно разрешил мне отдохнуть здесь, пока он сам находился при дворе. Я так и поступила. Признаюсь, желание увидеть ваше величество заставило меня отложить отъезд.
– Ну, теперь вы меня видели. Надеюсь, вы остались довольны зрелищем. Сильно ли я изменилась с тех пор, когда вы служили при дворе?
– Ваше величество совершили чудо и с годами стали еще более прекрасной.
– У вас очаровательный сын.
– Да, ваше величество.
– Его зовут Роберт, да?
– Да, ваше величество.
– Граф, кажется, очень его любит.
– Граф, как и ваше величество, очень любит детей.
– Это так. И мальчику три года, как я слышала.
– Да, ваше величество.
– Я помню вашего мужа… Шеффилда. Елизавета с удовольствием наблюдала, как краска покрыла Дуглас от шеи до лба, и обстоятельства стали ей ясны. Но она была уверена, что роман окончен, поэтому не особенно рассердилась; ее нехорошему Роберту, сказала она себе, можно дать небольшую поблажку.
Но Елизавета должна быть уверена, что связь закончилась. Надо держать эту женщину там, где можно следить, как она станет вести себя в будущем.
Она сказала:
– Леди Шеффилд, мне нравится, как вы держитесь. Вы присоединитесь к нам в нашей поездке, а когда мы вернемся ко двору, для вас будет место в опочивальне.
Дуглас, преисполненная благодарности, упала на колени. Радость светилась в ее глазах. Если она будет при дворе, то сможет постоянно видеть Роберта.
Через несколько дней после этой беседы королевская процессия покинула Кенилуорт.
Королева пришла в восторженный трепет от прибытия ко двору месье Симьера, поскольку этот энергичный маленький француз прибыл с романтической миссией: он приехал от имени своего господина, герцога Анжуйского, просить руки королевы.
Елизавета, уверившаяся теперь, что сын Дуглас от Роберта, чувствовала необходимость в том, чтобы за ней слегка поухаживали, и потому милостиво приняла месье Симьера.
Очень скоро молодой человек стал ее Мартышкой (из-за его фамилии, объяснила она ему, но черты его лица действительно соответствовали такому прозвищу). Его видели с ней на пеших прогулках и рядом при поездках верхом; в сущности, теперь едва ли не постоянно он был в ее обществе. Месье был сведущ во всех видах искусства, отличающих французов, – танцы, комплименты, взгляды, полные обожания, намеки на то, что он отдал бы двадцать лет жизни, если бы смог стать ее возлюбленным, а не просто доверенным лицом другого человека.
Она осыпала его всеми теми милостями, которыми обыкновенно осыпала других; и именно по его щеке любовно похлопывала, именно на его руку опиралась. Ее Мартышка отодвинул в тень ее Глаза, ее Веки и ее старую добрую Овечку.
Все это выглядело несколько нелепо, потому что Елизавете было уже хорошо за сорок, а она вела себя как шестнадцатилетняя девчонка, и к тому же фривольная, влюбленная.
Она была так поглощена Мартышкой, что едва заметила, что граф Эссекс вернулся в Англию и весь кипит от гнева.
Когда Роберт сообщил ей, что работа Эссекса в Ирландии не закончена и что, следовательно, его необходимо немедленно отправить обратно, она дала согласие, и граф с большой неохотой уехал.
Эссекс пробыл в Ирландии немногим меньше месяца, когда пришло сообщение, что он умер от флюса; и тут же распространились слухи, что умер он не своей смертью.
Елизавета отвлеклась на несколько минут от Мартышки, чтобы обсудить это с Робертом.
– Что вы думаете? – спросила она. – Несомненно, у этого человека были враги. Мне не нравятся эти слухи.
Роберт ответил:
– Слухи необходимо подавить. Будет проведено расследование, и мой зять Сидни позаботится, чтобы его провели соответствующим образом.
– Пусть это будет сделано.
И это было сделано. Сэр Генри Сидни доложил, что смерть графа Эссекса была вызвана естественными причинами.
Вскоре после этого человек, тесно связанный с Эссексом, тоже умер от флюса. Этот человек говорил безумные вещи. Он заявлял, что весьма знатная особа в Англии так страстно желала смерти милорда Эссекса, что прислала своих отравителей-профессионалов в Ирландию, чтобы расправиться с ним; а поскольку те, кто занимался расследованием, очень близки к этой знатной особе и зависят от него, провели его не настолько тщательно, как это было бы сделано в другом случае.
Но поскольку этот человек не занимал никакого заметного положения, его смерть не потребовала расследования, как это было с графом Эссексом.
Кэт, услышав эти слухи, испугалась.
Сплетница в ней жаждала рассказать королеве все, что она узнала. Но Кэт любила свою царственную госпожу даже больше, чем любила сплетни. Убийство Эссекса могло означать только одно: граф Лестер на этот раз, должно быть, влюбился так сильно, что подумывает о женитьбе. Елизавете очень приятно флиртовать с Мартышкой, расписывать достоинства дорогой Овечки, но ее любовь к ним – легкая; Роберта она любит по-настоящему.
Если бы она стала его женой, размышляла Кэт, то была бы счастливее, чем без него. Она все равно оставалась бы королевой, и ему пришлось бы ей повиноваться. А что теперь? Ведь не может же она на самом деле выйти замуж за герцога Анжуйского. Кэт сказала Елизавете:
– Дражайшее величество, этот Мартышка и его господин… Вы ведь не относитесь к этому серьезно?
– Отношусь.
– Значит, вы выйдете замуж за человека намного моложе вас?
– А что, я такая старая? Такая уродливая?
– Вы самая молодая леди в мире – но это по духу, сладчайшая. Вы самая прекрасная; а он мелкий и тщедушный. И лицо у него рябое.
– Откуда ты знаешь?
– Слышала об этом. Даже его мать признает, что ему недостает внешности его брата.
– Ты суешь нос не в свои дела, Кэт.
– Потому что я вас люблю.
– Знаю. Но не хочу, чтобы ты вмешивалась.
– Милая, почему вы не вышли замуж за того, кого по-настоящему любите?
– Не понимаю, о ком ты говоришь.
– Ах, нет, моя милая, понимаете. Вы долго любили его, и он вас любил… И он единственный для вас так же, как и вы для него.
– Лестер! – бросила она, и лицо ее стало жестким.
«Вспомнила ли она о леди Шеффилд и ее ребенке? – подумала Кэт. – Или уже узнала о еще большей опасности, которая исходит от графини Эссекс?»
Кэт не осмелилась спросить, но посчитала, что королева, должно быть, думает о леди Шеффилд, потому что была бы менее сдержанна, если бы узнала о связи Роберта с Летицией.
– Как! – воскликнула между тем Елизавета. – Неужели я могла бы настолько забыться, чтобы предпочесть бедного слугу, мое собственное создание, первому принцу христианского мира?
Кэт покачала головой и загоревала.
– Охрани Господь ваше величество от всех несчастий, – пробормотала она.
Елизавета подняла руку и любовно потрепала Кэт по руке.
Роберт направлялся на встречу с Дуглас. Он попросил ее приехать в Клоуз-Арбор, расположенный поблизости от дворца Гринвич.
Роберта тревожило поведение Дуглас, которая становилась все более истеричной, с тех пор как узнала что-то о его планах, связанных с Летицией. Дуглас получила должность в опочивальне королевы, и это была в высшей степени опасная ситуация, поскольку теперь она находилась в тесном общении с Елизаветой.