– Считай, что это приказ. Ладно, ступай.
– Хорошо, Афанасий Петрович.
– Вот так уже лучше.
Последним в списке значился Гальченко Роман Митрофанович. Пожалуй, самая мутная фигура во всем концерне. Его досье значилось под номером 14/3, во многом определяющим его характер. В данных цифрах была зашифрована своего рода характеристика господина Гальченко. Единица означала, что человек он весьма скрытный, трудно поддающийся внушению, недоверчивый. Цифра «4» – умен, способен на неординарные поступки. Цифра «3» указывает на то, что он нетерпим к чужому мнению и склонен к безоговорочному лидерству. Оставалось только удивляться, каким образом Гальченко согласился быть в компании вторым номером. Не исключено, что Роман Митрофанович организовал комбинацию с захватом яхты только для того, чтобы перепрыгнуть в кресло руководителя. А ведь Павел Егорович очень ценил его. И совсем недавно говорил, что более близкого человека в компании у него нет.
Открыв досье, Авдеев с интересом всматривался в его фотографию. Афанасий не терпел казенных выражений даже в документах, а потому дал указание своим фотографам снимать сотрудников в непринужденной обстановке, например во время беседы: по его мнению, именно во время контакта особенно ярко раскрывается характер человека. На снимке Гальченко выглядел на редкость раскрепощенным: рот необычайно выразительный, с подвижными губами. В серо-зеленых глазах затаилось лукавство. Полная противоположность тому человеку, с которым Афанасию едва ли не ежедневно приходилось сталкиваться в коридорах и на разного рода совещаниях. Тот был малоулыбчивым типом, от которого так и веяло холодной учтивостью. Пожалуй, что этот на снимке выглядел посимпатичнее. Его можно было представить где-нибудь на скамейке, попивающим из горлышка пиво, зато ко второму, чопорному и немного высокомерному, больше подходил бы фрак и красная бабочка на шее.
Его холодность так и била в глаза во время их контактов. Пожалуй, этот Роман Митрофанович был одним из самых закрытых людей компании, о его личной жизни практически ничего не было известно, если не считать, конечно, того, что от первого брака у него остался девятилетний сын, а от второго – трехлетняя дочь. Его нынешнюю жену никто не видел, и у окружающих сложилось стойкое убеждение, что он прячет ее где-нибудь в подвале своего огромного дома.
Роман Гальченко – человек, умеющий хранить на замке собственные секреты. Однажды Авдеев увидел его в обществе Клавочки, секретарши самого Ефимцева, вдали от людских глаз, на окраине Москвы в небольшом полупустом ресторане. Их стол украшали бутылка итальянского вина, два высоких фужера и какие-то салаты, разложенные в большие тарелки, что подразумевало некоторое торжество. Широкая ладонь Гальченко по-хозяйски покоилась на тонких пальчиках Клавочки.
Заприметив вошедшего в бар Авдеева, Гальченко не стал делать вид, что не замечает сослуживца и его заинтересованного взгляда. Наоборот, не убирая руки с ладони девушки, предупредительно и почти по-приятельски кивнул Афанасию. Губы застыли почти в виноватой улыбке, которая должна была означать: имею же я право на некоторые слабости, тем более что рядом такая красивая девушка.
Клава, напротив, была невероятно смущена, причем настолько, что даже не попыталась вытянуть свою ладонь из его руки.
Так уж заведено в природе, что все самое лучшее забирают сильнейшие из мужчин, и нет ничего удивительного в том, что Клава досталась Роману Гальченко. А ведь половина мужчин компании готова была копытами рыть землю, чтобы эта девушка обратила на них внимание. Да и сам Авдеев лелеял надежду, что когда-нибудь найдет предлог, чтобы затащить ее в свою холостяцкую квартиру-ловушку.
Стало быть, не судьба.
Вот оно, значит, как получается. Одни вокруг нее землю носом роют, а этот ведет ее в свою квартиру, когда жена уезжает на дачу.
Авдеев испытывал к Роману Гальченко откровенную неприязнь, и причина была не в классовых расхождениях, что не редкость у плебея и носителя голубой крови: дескать, таким, как он, достается все самое лучшее, включая красивых женщин. Причина здесь была иного характера. Она возникла едва ли не на генетическом уровне и была порождена таинственными биохимическими процессами. Не нравится, и все тут! Невозможно объяснить этого факта никакими другими причинами.
Антипатия усиливалась еще и потому, что Гальченко в силу своего скрытного характера имел немало темных тайн, куда Авдеев, как начальник службы безопасности, заглядывал с большим трудом. В свою очередь это давало Авдееву моральное право иметь собственные секреты, о которых не подозревали даже первые лица компании. Например, составление персонального досье на каждого руководителя, куда регулярно вносились данные от разных информаторов.
И вот теперь предстояло снять завесу, возможно, с самой главной тайны Гальченко: по какой-такой надобности тот ежедневно звонит в Лондон?
Закрыв досье, Афанасий Авдеев аккуратно уложил папку на место.
Глава 9
Я ДОВОЛЕН ТВОЕЙ РАБОТОЙ
30 АВГУСТА
Вопреки обыкновению планерка прошла в ускоренном режиме. На доклад каждому начальнику отдела отводилось пять минут. Разместившись за длинным столом, каждый из них четко, поглядывая в разложенные на столе бумаги, доложил о результатах проделанной работы. Так что уже через полчаса Герасим Витальевич Мартынов прекрасно представлял сложившуюся ситуацию.
Экспорт увеличился ровно на пятнадцать процентов, а стало быть, благосостояние компании увеличилось на двадцать миллионов долларов. Совсем неплохая цифра, если учитывать, что у конкурентов результат в минусе. На границе с Литвой товара собралось на тридцать миллионов долларов, и с этим следовало что-то незамедлительно решать. Не исключено, что придется заплатить дополнительно, чтобы таможенники не задерживали груз, иначе убытки будут расти в геометрической прогрессии.
Выслушав доклады, Мартынов подошел к двери и закрыл ее на ключ. Сейчас для подавляющего количества сотрудников он отправился в министерство, а потому вряд ли кто осмелится потревожить его одиночество незапланированным визитом.
Через час он должен подойти с докладом к Ефимцеву, а потому нужно выработать схему продвижения товара, да еще чтобы не ущемлять собственных интересов. Без финансовых вливаний в такой ситуации не обойтись, это точно! Одних дружеских связей маловато, каждый рассчитывает на свою долю, включая даже самого маленького чиновника. Собственно, для этого они и создают все новые и новые трудности, чтобы потом заинтересованная сторона разрешала все это большими деньгами.
Наиболее трудно контролируемое место – это таможня. По существу она представляла собой этакий Бермудский треугольник, который может слопать не один корабль с деньгами. Собственно, задержка груза не испугала: подобная акция со стороны таможни хоть и неприятна, но из разряда стандартных, так они поступали и прежде, чтобы вытрясти из продавца деньги. Весь вопрос состоит в том, сколько потребуется отдать. А если так, то имеется некоторая свобода для маневра. Ефимцеву можно сообщить о том, что на взятки таможенному начальству ушло, допустим, сто долларов, но в действительности отдать можно только половину озвученной суммы, остальное можно будет забрать себе. Цифры условны! Проверить подобные вещи практически невозможно: не станет же Ефимцев учинять расспросы таможенным служащим!
Возможно, что в конечном итоге сумма будет не столь уж и большой, но в любом случае, за один рабочий день не так уж и плохо!
Настроение заметно улучшилось.
Правда, в последнее время как-то уж очень странно посматривает на него Ефимцев, а два дня назад поинтересовался, в какую цену ушло оборудование в Китай. Прежде подобных вопросов он не задавал. При разговоре ему пришлось проявить немалое волевое усилие, чтобы ответить бесстрастным тоном. Хитрость заключалась в том, что по документам оборудование проходило всего-то по десять центов за штуку, в то время как по договоренности с оптовыми покупателями он продавал его за двадцать пять. Об этой его маленькой хитрости знал лишь ограниченный круг людей, с которыми он щедро расплатился, но вряд ли они захотят откровенничать с Ефимцевым.