— Я не могу.
И все. И я вообще перестала понимать, в чем дело?!
Хотел я снова по Юсару оглушающим врезать, но Саффа не позволила.
— Да он же, сволочь такая, давно уже в себя пришел и подслушивал лежал! — возмутился я. — Ладно, птичка моя… хм… да, птичка, если ты против оглушающего, то я ему просто так, без всякой магии врежу ногой в живот за несвоевременное пробуждение.
Я уже даже встал и сделал шаг к Юсару этому несчастному, но Саффа вскочила следом и вцепилась мне в руку, прошипев:
— Не смей его трогать!
Я хотел ее нежно так отцепить от себя, но тут нас переместили.
Пожалуй, надо Юсару спасибо сказать. Если бы он нас не отвлек, то появились бы мы перед этой честной компанией в лежачем недвусмысленном положении. А так ничего, нормально переместились, только видок у нас был не очень — как будто мы дрались, а нам помешали.
А компания, надо сказать, собралась не маленькая. Люди какие-то незнакомые, но на них плевать. Отец живой. Это радует. Возле мамы Иоханна, тоже живая и физиономия у нее какая-то необычайно одухотворенная. Надеюсь, причина этой одухотворенности возвращение к жизни моего отца, а не авиатор этот, на которого блонда моя периодически поглядывает. А он, красавчик, с мордой довольной стоит позади папеньки своего, вместе с толпой этих самых — незнакомых мне. Наверно соратники этого героя всех времен… то есть Повелителя времени.
Мама как всегда и здесь не молчала, довольно бодро переругивалась с Кардаголом, а его это, кажется, даже забавляло. Потом, как-то внезапно ритуал начался. То есть Кардагол его начал. Я понятия не имею, в чем суть ритуала возврата, но этот простой фокус с зажиганием жаровни меня не особо заинтересовал. Я стоял по сторонам глазел. И еще на Саффу. А иногда на авиатора этого, который периодически в нашу сторону посматривал и прожигал мою волшебницу полными ненависти взглядами. Убью! Вот как только вся эта веселуха с ритуалом закончится, и мы наверху окажемся, я этого засранца убью потому, что не надо так на мою невесту смотреть!
Когда дым поднялся к потолку, и образовалась воронка, вышла небольшая заминочка. Кардагол что-то сказал, очень тихо я не расслышал, мать начала к нему с разговорами приставать, а отец молча стоял, словно окаменел. А потом универсал этот торжественно и громко так заявил:
— Прости, Дульсинея дорогая, что сразу не назвался тебе полным именем. Позволь исправить эту досадную оплошность. Кардагол Шактигул Кайвус.
Ну, полный восторг!
— Развелось родственников как собак нерезаных, — тихо шепнул я. — Саффа, ты знала, что этот типчик мне родня?
— Как так? С чего ты взял? — растерялась Саффа.
— Ну, вообще-то я вот, например Мерлин Эрраде Кайвус, если полностью.
Смотрю Саффе как-то взбледнулось. Да уж. Досталось ей «счастье» в моем лице — и Мерлина Первого труса и предателя, я потомок, и вот, оказывается, этот, вымогатель боевых заклинаний, мне родня. Пожалуй, она так передумает за меня замуж выходить, и придется мне под ее окном серенады петь или еще каким-то образом красиво руки и сердца домогаться. Хотел я ей что-нибудь ободряющее сказать, но тут смотрю, у Саффы самый настоящий ужас на лице появился. Она-то в отличие от меня прислушивалась к тому, о чем они там, у жаровни говорят. Я тоже прислушался.
— Ты знаешь, что за это будет?! С тобой, твоими родными, с твоим княжеством?! — шипел Кардагол.
— Догадываюсь. Но не могу.
Интересно, что это такое отец не может? Ритуал завершить? Почему?
— Терин! — теперь этот наш родственничек недобитый уже рычал.
— Кардагол, у тебя тоже есть сын, — сказал отец, — Ты смог бы принести его в жертву своими руками?
Ну, полный восторг! Это как это — меня в жертву? Вот и мать со мной согласна была, рявкнула, так что некоторые присутствующие вздрогнули с непривычки:
— Что?! Какая, нахер, жертва?!
— А как ты думаешь, Дульсинея, как ты думаешь… Нет, не так. Ты всерьез считала, что я устроил эту дурацкую дуэль лишь потому, что не хотел выпускать Кардагола? — терпеливо и как-то даже устало спросил отец. — Дусь, мне все равно, где он будет находиться. Но вот Лин…
— Терин, что ты несешь?!
Мать в полном шоке пребывала. Я, честно говоря, тоже не особо радовался. Получается, отец под смертельный удар подставился, чтобы ритуал не проводить и меня в жертву не приносить?
— Я же говорил, не стоило меня воскрешать, — с нерадостной усмешкой, проговорил отец.
Ну вот, точно из-за меня! Как же так?
— Я… меня должны убить? Папа? — в полном апофигее пролепетал я.
Саффа в руку мою вцепилась мертвой хваткой. Как будто это что-то изменит! Выхода-то в любом случае нет. Если отец нарушит клятву и ритуал не завершит, нам всем мандоса трындец наступит. А если не нарушит, ему меня убить придется. Интересный перед папой выбор стоит — благополучие всего княжества и мамы в том числе, или моя жизнь. Некрасивый какой-то выбор.
Я осторожно освободил руку из цепких пальчиков волшебницы и сделал шаг вперед. Пожалуй, не будет у меня никакой осени. Накаркала птичка моя…
— Ну, если так надо… То я…
Мать договорить не дала, дорогу мне преградила и как всегда заорала:
— Не пущу! Кардагол, засранец, почему? Ты другой ритуал придумать не мог?!
Глава 18
— Кардагол Шактигул Кайвус, — представляется Повелитель времени.
Я в шоке. Смотрю на князя. Он, кажется, не удивлен, что у него родственник объявился. Знал наверно.
— Я не могу, — вдруг просто произносит Терин.
— Что значит — не могу? — рычит в ответ Кардагол, — ты поклялся!
— Я не могу, — повторяет князь и растерянно смотрит на Дульсинею.
— Ты знаешь, что за это будет?! С тобой, твоими родными, с твоим княжеством?! — зловещим, надо сказать, голосом интересуется Кардагол Шактигул да еще и Кайвус.
Вот уж не знала, что у Эрраде такие родственники интересные в Нижнем мире водятся.
— Догадываюсь. Но не могу.
— Терин!
— Кардагол, у тебя же тоже есть сын. Ты смог бы принести его в жертву своими руками?
Что? Лина? В жертву?
— Что?! — кричит Дуся, — какая, нахер, жертва?!
— А как ты думаешь, Дульсинея, — устало проговаривает князь, — как ты думаешь… Нет, не так. Ты всерьез считала, что я устроил эту дурацкую дуэль лишь потому, что не хотел выпускать Кардагола? Дусь, мне все равно, где он будет находиться. Но вот Лин…
— Терин, что ты несешь?!
Терин безрадостно усмехается.
— Я же говорил, не стоило меня воскрешать.
Перевожу взгляд на Лина. Такого потрясения на этой глуповатой мордашке я еще ни разу не видела. Ну да, чудесное сообщение — его должны принести в жертву, как барашка какого-то, а отец, чтобы этого не делать, подставился под смертельный удар.
— Я… — шепчет Лин, — меня должны убить? Папа?
Лин осторожно отодвигает в сторону Саффу, смотрит на нее грустно так, а потом опускает лохматую голову и продолжает:
— Ну, если так надо… То я…
Он делает шаг навстречу все еще курящейся дымком жаровне, но тут Дуся с воплем кидается к сыну.
— Не пущу! — верещит она, — Кардагол, засранец, почему? Ты другой ритуал придумать не мог?!
— Я, что ли, его придумывал, — потрясенно бормочет Кардагол, — я только одного понять не могу: а с чего вы все взяли, что мне нужна смерть Лина?
Минута молчания. Все поворачиваются к Кардаголу и начинают его изучать. Все, это я основных действующих лиц имею ввиду.
И тут Терин тихо произносит:
— Когда кровь победителей и побежденных сольется в одну, напои ею жертвенник, и побежденный восстанет.
— Ну не все же пять литров крови нужно выливать в жертвенник! — уже кричит Кардагол, — чтобы напиться, кружки хватит! Это ваш ребенок переживет?!
Вот сейчас я как врежу по этой морде! Без разницы тапком или хлыстом. И тем и другим, пожалуй, врежу! Скотина такая, не мог сразу сказать, чего именно он от Лина хочет! Урод! Тварь!