— Саффа, — морщась, заявляю я, — зачем ты сюда ее притащила?
Моя придворная волшебница несколько неуклюже изображает реверанс, не выпуская при этом руку обезьянки.
— Ваше величество, — произносит Саффа, — прошу прощения, я не ожидала, что Вас здесь застану. Я хотела, чтобы Каро допросил эту фрейлину. Она использовала во дворце запрещенные снадобья.
У Каро аж уши от предвкушения зашевелились, но он делает над собой усилие, и, прежде чем вцепиться в обезьянку мертвой хваткой, все же интересуется у меня:
— Разрешите?
Киваю.
— Саффа, что она использовала?
Волшебница моя придворная, как охотничья собака в лесу — чуть носом не водит из стороны в сторону от возбуждения.
— А ты определи! По запаху!
Каро приближается к фрейлине, нос его смешно подергивается.
— Сиатрис пятилепестковый! — наконец с торжеством в голосе заявляет он и тут же добавляет, — обалдеть… Э… Простите, Ваше величество.
— Ничего-ничего, продолжайте.
— Сиатрис пятилепестковый! Во дворце! Да такого же лет сорок не случалось!
Чувствую себя идиотом, но пока успешно это скрываю.
— Я знал, что здесь дело нечисто! — кричит Каро, и глаза у него прямо-таки светятся, — как ты это узнала?
— Я… — начинает было Саффа, но тут обезьянке, видимо, надоедает изображать из себя молчаливый предмет обсуждения, и потому она срывается в визг.
— Я ни в чем не виновата! Он сам ко мне полез! Я думала, у него разрешение имеется!
— Кто полез? — несколько растерянно интересуюсь я.
— Мерлин Эрраде!
Ощущение идиотизма происходящего становится сильнее. А у Каро прямо-таки счастье на морде прорисовывается.
— Так ты сняла с нее Лина?! — радостно кричит он, а Саффа мрачнеет.
— Все было не совсем так, — отвечает она.
— А я тебе говорил! — заявляет Каро, потом бросает взгляд на меня и снова произносит, — простите, Ваше величество.
И ждет, видимо, что я опять скажу «ничего-ничего», только вот мне это уже немного поднадоело.
— Так, — говорю, — девушка, как Ваше имя?
— Тайя, — произносит обезьянка, смущенно потупившись.
— Так что с Вами сделал Лин Эрраде?
— Он меня домогался!
— А вы сопротивлялись?
— Я… Ну да… Только вот…
— Ага. Понятно. Каро, что такое этот твой синатрис?
— Сиатрис пятилепестковый… — начинает было рапортовать сыщик, но смущенно замолкает и переводит влюбленный взгляд на Саффу.
— Пусть она Вам лучше расскажет, — проговаривает он.
Волшебница вздыхает и произносит:
— Ваше величество, пыльца этого растения является очень сильным афродизиаком. Если смешать ее с пчелиным воском и муксусом и нанести полученную смесь на точки пульсации, ее запах буквально сводит с ума представителей противоположного пола. Применение этого средства на территории Зулкибара запрещено. Это уголовно наказуемое деяние.
— А на Каро оно почему не действует? — спрашиваю я, и понимаю, что еще как действует, потому что сыщик мой уже практически лежит на столе, и чуть слюни изо рта не капают. Только смотрит он не на мартышку, а на Саффу. Забавно. Нужно разобраться. Ох, чувствую я, в этой истории что-то есть.
— Так, — говорю, — Саффа найди Лина и приведи его в тронный зал. Мы с Каро будем там. И с этой, как ее… Тебя как зовут?
— Тайя, — лепечет фрейлина. Видимо, слова Саффы об уголовном наказании немного, но обезьянку впечатлили.
— Только я ни в чем не виновата! — вдруг заявляет Тайя, — Лин сам на меня напал, а эта истеричка мне угрожала! Она вот, синяк мне на запястье поставила!
— Что?! — шипит Саффа, но я ее прерываю.
— Так, все немедленно начинают исполнять то, что я только что велел. Ясно?
И в ту же секунду волшебница исчезает.
— Что, Тайя, пойдем поговорим, — произношу я, — и ты все нам подробненько расскажешь о том, кто как и зачем к тебе приставал. Каро, стражу вызови. Пусть девицу эту проводят в тронный зал. Да, тебя я тоже жду. Будем с тобой эксперимент проводить.
— Следственный? — интересуется сыщик.
— А то ж! Конечно. А я пойду пока с Аннет побеседую.
Вальдор умчался, весь такой из себя рассерженный. Называется, посовещались о том, как Эрраде назад отвоевывать. Валь с Аннет плавненько так начали отношения выяснять, точнее переругиваться. В итоге Вальдор попытался все на фрейлину, Селину эту, свалить, а Аннет жестко возразила. И вот, значит, наш король вылетел из кабинета собственного как ошпаренный, а мы остались. Иоханна с Киром у окошка стоят, тихо о чем-то воркуют. Кардагол с мордой сытого кота в кресле развалился и игриво так поглядывает. То на меня, то на Аннет. Вот же засранец! Не все бордели, что ли за ночь обошел? Озабоченный какой-то! Хорошо хоть на невестку свою будущую, на Иоханну то есть, внимания такого рода не обращает.
Я прошлась по кабинету и как бы случайно уселась рядом с Терином на диванчик. До этого там Вальдор сидел, и втискиваться между ними мне как-то неудобно было — диван маловат. Вот присела я, значит, и хотела обратиться к королеве нашей на весь мир обиженной. Смотрю она губы покусывает и еле сдерживает слезы. Решила я ее пока не трогать и о чем-нибудь другом пообщаться, вот с Кардаголом, например. Не успела я придумать, какую бы ему гадость сказать, как он меня опередил, сам заговорил:
— Арвалию я возьму себе.
— Это с какого перепугу? — возмутилась я, как-то благополучно позабыв, что мы не только Арвалию еще не завоевали, но и даже собственное княжество назад не отбили.
— Терин, ты что молчишь-то?
Я пихнула некроманта своего локтем в бок, но он только молча пожал плечами.
— Сладкая моя, — вкрадчиво начал Кардагол, — Шактигул Кайвус старшая ветвь рода, мы правили королевством испокон веков. Эрраде Кайвусы — младшие, им всегда Арвалия принадлежала. Старшими и единственными они стали после того, как Кир в бою погиб, а меня спровадили в Нижний мир. Так что я сейчас, можно сказать, добр как никогда. Я отказываюсь от притязаний на старшинство в пользу Терина и прошу всего лишь Арвалию.
— Терин?!
Супруг мой молча кивнул, подтверждая сказанное.
Ну и что я должна сделать? Спасибо что ли сказать этому благодетелю незваному? Ха! Не дождется!
— Какой ты добренький у нас, Кардагольчик! — процедила я сквозь зубы и, не иначе как от растерянности, на Аннет окрысилась. — А ты что сидишь куксишься? Ты вообще собираешься с Вальдором мириться? Или так и будете теперь остаток жизни кусаться?
— Ах, Дуся, какой смысл нам мириться? Посмотри на него и на меня взгляни! Уйду я от него! Сама уйду, пока не догадался прогнать. У меня тоже гордость имеется.
Вот так. У нее оказывается, гордость имеется. Очень же тщательно она свою гордость все эти годы скрывала!
— Это как это ты от него уйдешь? Ты что такое говоришь? Он же любит тебя… по-своему.
— Может быть, и любил, но теперь все изменилось. Зачем ему старуха?
— Зря Вы так, Аннет, — встрепенулся в своем кресле универсал наш озабоченный, — Вы прекрасны, и если муженек Ваш этого не видит, значит, он дурак.
— Вы шутите, — отмахнулась Аннет.
— Вам бы, дорогая королева, только несколько годков сбросить.
— Вы издеваетесь? — теперь Аннет нервничать начала.
— Кардагольчик, если тебе так нравится Аннет, то сделай даме приятное, омолоди ее.
Я это просто так сказала. Пошутила. А Кардагол бросил на меня насмешливый взгляд, что-то быстро проговорил и руками взмахнул.
— Ой! — сказала я.
— Ай! — воскликнула Аннет, скрываясь в зеленоватом облачке.
— Ни фига себе! — воскликнула я, когда облачко рассеялось, и перед нами предстала Аннет. Точно такая, как я ее в первый раз увидела, когда она с Вальдором на террасе обжималась. То есть молодая пухленькая блондинка с ясными голубыми глазками и очаровательными ямочками на щеках.
Кардагол тут же сделал стойку на прекрасную молодку, и уже готов был ринуться на завоевание ее сердца, но тут дверь в кабинет распахнулась, и ворвался Вальдор.