Головокружение прошло, и Пруденс медленно вошла в комнату, захлопнув входную дверь. Не спеша помогла мужу разложить остаток продуктов.
– Я хотела приготовить сегодня мясо с овощами. Ты же любишь рагу.
– Люблю. Пруденс… – В низком голосе Эндрю звучали виноватые нотки.
– Тогда налей в кастрюлю воды и поставь на плиту.
Не дожидаясь ответа, Пруденс проскользнула в ванную и налила в крохотный тазик немного воды. Она еле сдерживала слезы и не хотела, чтобы Эндрю их видел, потому что он собирался бросить ее и уйти на войну, и ничего с этим уже не поделаешь. Через две недели начинались занятия в Королевском ветеринарном колледже, но и учеба его не удержит. Все, ради чего они трудились со дня своей неожиданной свадьбы, в одночасье потеряло смысл.
По щекам побежали слезы. Снова ее покидает любимый человек. Сначала оставила мать, потом сэр Филип, затем Ровена. Вот и Виктория вступила в новую, увлекательную жизнь, где не нашлось места для Пруденс. Она и замуж вышла за Эндрю, потому что верила: он никогда не бросит ее. Никогда.
А сейчас и он уходит.
Пруденс побрызгала на лицо холодной водой и вытерла глаза. Распустила волосы, хорошенько расчесала и скрутила в незамысловатый пучок. Сделала глубокий вдох и вышла из ванной, навстречу неизбежному.
Эндрю стоял посреди комнаты, безвольно опустив руки. Пруденс еще никогда не видела его в такой растерянности и, хотя сердце щемило от боли, твердо решила не показывать своего смятения. Лучше ему не знать. По всей Британии сейчас женщины прощались с дорогими им мужчинами. Не стоит добавлять Эндрю новых тревог, пусть идет на войну со спокойным сердцем.
– Пруденс…
Она подошла к мужу и взяла его за руки. От тяжелой работы кожа на его пальцах огрубела, но Пруденс знала, какими сильными и нежными бывают эти руки, когда обнимают ее. Она наклонилась и поцеловала мозоли на его ладонях.
Эндрю прижал ее к себе, и Пруденс со вздохом втянула воздух:
– Я знаю, родной, все знаю.
– Так надо, Пру.
В груди медленно разгорался жар обиды. Надо? Кому? Не ему и не ей, это уж точно. Королю? Стране? Пруденс с усилием подавила растущий гнев. Споры не остановят Эндрю, впрочем, как и слезы. Древнее, как само время, чутье подсказывало, что ничто уже не свернет его с выбранного пути.
– Когда? – зарывшись лицом в его грудь, спросила Пруденс.
– Пока не знаю. Я записался только сегодня. Добровольцев много, поэтому пока там неразбериха, но я уже знаю, что меня отправят в Солсбери на учения.
Пруденс кивнула – комок в горле мешал говорить. Эндрю приподнял ее подбородок, пытливо заглянул в глаза. После побега из Саммерсета и горькой правды о своем происхождении Пруденс цеплялась за Эндрю как за последнюю опору. И сейчас она не хотела разжимать объятия, словно надеялась удержать его.
– Спасибо, – произнес он.
– За что?
Эндрю не ответил. Лишь наклонил голову и прижался губами к ее губам. Она ответила на поцелуй со всем отчаянием, которое способно породить горе, словно хотела на прощание сохранить в своем сердце воспоминание о родном человеке.
Глава пятая
Войдя в квартиру, Виктория бросила сумочку на маленький столик в прихожей. Даже после танцев до рассвета на светских балах ноги у нее не болели так сильно.
– Сюзи! – крикнула она. – Будь добра, сжалься надо мной! Принеси чашку чаю и таз с водой для ног.
Служившая когда-то посудомойкой и лишь благодаря счастливой случайности произведенная в личные горничные, Сюзи с радостью оставила Саммерсет и леди Шарлотту, чтобы стать экономкой у Виктории и Элинор. Теперь она обедала с девушками за одним столом, спала в теплой, чистой постели и получала полный выходной раз в неделю. Хотя Лондон до сих пор пугал маленькую служанку, в целом ее жизнь переменилась к лучшему, и Сюзи почитала Викторию за святую.
– Не следовало задерживаться допоздна, мисс, – откликнулась из кухни девушка.
Виктория услышала плеск и с облегчением поняла, что вскоре ее натруженные ноги будут отмокать в горячей воде, приправленной лавандой и солями для ванны.
– Так уж получилось, – ответила она и прошла в просторную гостиную, на ходу снимая форменную пелерину.
Они с Элинор прожили на новом месте чуть больше месяца, но квартира уже заметно преобразилась. Сначала им самим приходилось заниматься уборкой, затем Виктория послала за Сюзи, и та помогла с оставленным напоследок сложным ремонтом – покраской стен и штукатуркой. Обстановка представляла собой эклектичную смесь роскошной мебели из мейфэрского особняка и потрепанных, но дорогих сердцу Элинор вещей. На спинку голубой, отделанной золотом чиппендейловской софы было наброшено стеганое одеяло, сшитое бабушкой Элинор. Виктория находила подобное смешение очаровательным и на редкость уютным.