Несмотря на критическое отношение к поползновениям неуемных конструкторских деятелей, Максима Максимовича нельзя было упрекнуть в пренебрежительном отношении к современным достижениям науки и техники. На станкозаводе внедрялись и механизация трудоемких работ, и резцы с твердосплавами, и шлифовка с повышенными точностями. Техническая библиотека насчитывала почти десять тысяч названий, функционировало научно-техническое общество, и сам Агапов, несмотря на то, что ему уже перевалило за шестьдесят, регулярно просматривал журналы по станкостроению.
Вместе с тем директор завода был убежденным сторонником рационального разделения общественного труда. Дело завода было производить станки, а задача ОКБ — конструировать станочные линии, выдавать рабочие чертежи без ляпов и огрехов, преподносить собственные идеи в таком виде, чтобы можно было работать с листа, с ватмана или кальки, а не сочинять подозрительные творения и не тащить их для проверки в экспериментальном и опытном порядке. Надо же беречь человеческий труд. Если делать так, как хотят конструкторы, то портной до пошивки настоящего костюма должен сначала сварганить тебе опытный, и ты ему за тот костюм должен отсчитать денежки из своего кармана, а потом еще за окончательный вариант выложить.
Агапов полагал, что каждый на своем месте так должен выполнять свою работу, чтобы она получалась с первого раза. Если ты так работать не способен, то уступи, как вежливо говорится, место другому. Потому придумки конструкторов насчет изготовления экспериментальных и опытных образцов он считал ненужными и поощрять такие прихоти не собирался.
Максим Максимович совершал ежедневный утренний обход производства. Обход этот был традиционным. Хоть и мечтал Агапов вывести завод в число станкостроительных гигантов, пока его легко можно было окинуть директорским глазом — полдесятка цехов да столько же подсобных подразделений.
Но сложностей и неувязок здесь тоже хватало. Сегодня в механическом при обработке станины вдруг вылезла внутренняя литейная раковина. Когда директор добрался до цеха, там уже табунилась возле фрезерного станка встревоженная группа людей, в которой издали выделялся долговязой и нескладной фигурой старший мастер Готовцев.
— Что у вас туг? В брак запахали?
— Литейная раковина, Максим Максимович, — сердито ответил Готовцев, ткнув пальцем в округлую чугунную оспину, глубоко уходящую в металл. — Не заваришь ведь такую бандуру… Собственную литейку надо заводить, а мы кота в мешке всякий раз покупаем, а потом вот маемся с такими подарочками… Сколько было говорено о литье… На языке уже мозоль набилась.
Готовцев говорил сердито и не в лад словам размахивал длинными руками с крупными мослатыми ладонями.
— Заготовка же для двести восемнадцатого заказа, Максим Максимович. Полетел теперь заказик, и план по цеху тоже полетел из-за распроклятой раковины. Последняя неделя идет, а тут выскочил прыщ на заднем месте.
— Поставьте другую заготовку.
— Нет другой, Максим Максимович. Все, что были, уже давно пошли в работу, а новую партию отгрузят литейщики только в следующем месяце. Вы же знаете, что этих деятелей не прошибешь. У них, видите ли, строгая ритмичность производства, и они ее никак не могут нарушать. Мы разве не желаем работать ритмично? Рады бы, да вон у нас какие ухабины выскакивают на дороге. Не по нашей же вине… Не дадут новую заготовку.
— Не дадут, — согласился Агапов.
Природа не наградила Максима Максимовича высоким ростом, но справедливо отмерила ему объем, полагающийся нормальному человеку. Недостаток роста у директора компенсировался за счет толщины. Внешне Максим Максимович чем-то смахивал на банковский сейф, к которому прилепили округлую, выбритую до синевы лысину головы, поставили на короткие подпорки, а дверцу сделали такой выпуклой, что каждый, обозревая Максима Максимовича, невольно опасался за целостность пуговиц на своем пиджаке.
— Ничего ведь теперь не поправишь… Полетит план по цеху.
В словах старшего мастера сквозили огорчение, просьба о помощи и бесхитростная вера в могущество руководителя, который на две, а может, и на три головы выше рядового старшего мастера, у которого есть власть, опыт решения и не таких вопросов, как литейная раковина, выскочившая на заготовке.
Агапов оправдал надежды подчиненного. Зоркие, все примечающие директорские глаза скользнули окрест и увидели выход. Рядом, на экспериментальном участке, в штабеле заготовок, с завидным терпением ожидающих очереди на механическую обработку, они высмотрели точь-в-точь такую же по конфигурации заготовку, на какой вскрылась злополучная раковина.