Заложив руки за спину и энергично наклонив голову, что сразу Агапова сделало похожим на бодливого быка, директор прошел на экспериментальный участок, спросил мастера.
— Эту хреновину ты для чего бережешь, Васильев?
— Опытный узел по горизонтальной сверловке… Восьмой месяц дожидается, Максим Максимович… Дайте команду механическому. Срамота ведь…
— Дам команду, Васильев. Немедленно дам… Цех надо выручить, коллектив. Литейный брак выскочил в механическом, и все у них полетело. Знаешь, какое сегодня число?.. Возьмут они у тебя эту заготовку. Ну, скажем, временно возьмут. Вроде как взаймы. А через пару недель обратно ее в твой штабелек положат и никаких делов.
— Права не имеем, Максим Максимович. Заготовки ведь не наши. ОКБ за них деньги платило, и у нас они на ответственном хранении… Я за них расписывался. А вдруг придут из ОКБ и углядят, что не хватает? Вы же мне сами тогда опять выговор вкатаете.
— Вкатаю, Васильев, — печально согласился Агапов. — Если из ОКБ увидят, нельзя мне будет тебя без выговора оставлять. Придется тебе влепить за халатное отношение к обязанностям.
— Вот работка досталась… Не хуже иных вкалываешь а что получается? Других за всякое геройство на доску Почета, а Васильеву — выговор.
— Разве в твоем выговоре дело? Сорвем план по механическому, сколько людей без премии оставим? Ты об этом подумай… Сам ведь ты тоже премию потеряешь. Вот и прикинь, что тебе больше подходит: выговор или премия за месяц?
Мастер Васильев поскреб щеку согнутым пальцем, произвел счет в уме, скоренько вычислил нужный результат и махнул рукой:
— Забирайте… Только выговор, Максим Максимович, дайте простой, в случае чего. Последний раз закатили строгача и знаете, как было неловко перед народом. И в курилке поддразнивали, и на собраниях вспоминали… Разве я виноват, что мне такая работа досталась? Сколько прошусь, чтобы перевели…
Директору Агапову не впервой было выслушивать жалостливые сетования мастера Васильева. Он заверил, что на сей раз выговор будет простой, и в возмещение морального ущерба безвинно страдающий мастер экспериментального участка Васильев может написать заявление о выдаче единовременной помощи.
Мастер повеселел и махнул крановщице:
— Двигай сюда, Борискина!
Едва Агапов возвратился после утреннего обхода в кабинет, как раздался телефонный звонок Веретенникова, старого и доброго друга. Вместе пришли они по комсомольской путевке семнадцатилетними пареньками на станкостроительный завод. Вместе начали приобщаться к станкам, к токарному мастерству, к заводской жизни. В горький военный год вместе отправились по повестке военкомата на скороспелые военные курсы, получили по сиротской звездочке младших лейтенантов и пошли воевать в один саперный батальон. Посчастливилось им уцелеть и возвратиться на родной завод. С той поры станки стали главным делом в жизни друзей, хотя и пути их несколько разошлись. Веретенников оказался чертежником во вновь образованном конструкторском бюро станкостроения, а Агапов стал мастером в механическом цехе. Затем оба они «вытянули» вечерний станкостроительный институт и по мудрому правилу, что старый друг лучше новых двух, бережно сохраняли дружбу, хотя их производственные интересы последние годы становились все более различными. Агапов тянул заводскую лямку, жесткую и неудобную, как сухая сыромять, которая чуть не до крови растирает кожу, а Веретенников занимался трудом интеллигентным, работой, которую, по мнению Максима Максимовича, можно было делать в белых перчатках и семь потов над ней не проливать.
Последние годы Агапов и Веретенников встречались друг с другом реже. То ли сказывался возраст, делающий людей консервативными и не очень подвижными, то ли была причиной чертоломная занятость Максима Максимовича на работе. Пропадая на заводе с раннего утра и до позднего вечера, Агапов имел столько встреч и разговоров, получал, как модно сейчас говорить, такой поток информации и сам выдавал столь же солидную порцию, что в редкие свободные часы ему и с домашними не хотелось разговаривать.
Внуки у Максима Максимовича уже в школу ходили, а он из-за своей немыслимой работы еще и собственных детей не мог рассмотреть как следует.
Расспрашивая Павла Станиславовича о жизни и обмениваясь с ним мыслями насчет погоды, при изменении которой у старых друзей, случалось, теперь начинали ныть натруженные суставы, Агапов придумывал, как ему выкручиваться, если Веретенников спросит насчет состояния работы по опытному узлу вертикальной сверловки, который станкостроители еще месяц назад должны были изготовить, но выполнить собственное обещание не имели возможности.