С изысканной любезностью Фарден познакомил заказчиков с организацией производства. На него работают двадцать мастерских, четыреста человек, десять манекенщиц. Перед подготовкой к каждому показу моделей Фарден получает двенадцать тысяч образцов материй. «…Я выбираю шестьсот. Материал, видите ли, помогает нам осуществить наши дерзания, пробуждает в нас идеи, вдохновляет нас». Два раза в год, в июне и декабре, Фарден уезжает на Средиземноморское побережье и там рисует эскизы новых моделей… Большая часть из них, примерно две трети, бракуется во время примерок. Надо еще определить, какая материя подчеркнет в каждой модели ее отличительные свойства, подобрать обувь, перчатки, украшения. До первого просмотра доходит всего около двухсот моделей. Окончательный отсев производится клиентурой.
— Сколько времени занимает создание каждой модели?
— На костюм, который вы выбрали, сударыня, ушло триста семьдесят пять рабочих часов. С момента рождения модели и до показа публике его носит одна и та же манекенщица.
В выборе материи Маринетта послушалась совета закройщика. Костюм будет из коричневого твида, на подкладку пойдет фай, а вместо холста под борта будет поставлено органди.
— Стоимость материала составляет двадцать процентов цены модели, — сказал Фарден Вильнуару. — Естественно, что сто тысяч франков, которые вы уже внесли, будут зачтены. Но я думаю, что вы, сударыня, еще что-нибудь выберете.
Маринетта не отказалась бы от белого пальто, но ей не хотелось в один прием истощить щедрость своего возлюбленного, и она, просмотрев еще несколько моделей, попросила время на размышление.
— Ну как, довольна? — спросил Анри, когда они сели за свой столик в ресторане «Лютеция»
— Ты просто ангел.
Анри Вильнуар находился на грани осуществления всех своих честолюбивых стремлений и почти достиг вершины счастья. Его назначение на пост товарища министра, а может быть даже и министра, должно было произойти в ближайшие дни. Изменения в правительстве, о которых уже шла речь, были отложены из-за берлинской конференции четырех министров иностранных дел. Правительство давно уже находилось в шатком положении, в основном из-за войны во Вьетнаме, и кризис назревал.
Председатель Совета министров и министр иностранных дел упорно проводили политику с позиции силы и оставались глухи к протестам, поднимавшимся со всех сторон против дальнейшего ведения войны, которая многим казалась безысходной. Сильная оппозиция, существовавшая в самом парламенте, угрожала при первой же возможности свергнуть опороченный в глазах общественного мнения кабинет. В предвидении этого сражения министры решили ввести в состав правительства несколько новых людей, и среди них Вильнуара. Ссылаясь на его известное всем отрицательное отношение к продолжению войны, можно было заткнуть рот оппозиции и таким образом оттянуть кризис. Кроме того, все знали, что депутат Дордони принимает ЕОС с оговорками, которые в последнее время стали еще более значительными; по-видимому, он, а за ним еще около тридцати депутатов того же направления откажутся ратифицировать парижское и боннское соглашения. Если же его назначить министром, он займет более умеренную позицию и существующий кабинет сможет еще продержаться.
Вильнуар был достаточно искушенным человеком, он понимал, какими расчетами было вызвано благожелательное отношение к нему правительства. Но так как эти расчеты помогали осуществить его честолюбивые стремления и в личной жизни достичь цели, к которой он больше всего стремился, то он решил на них сыграть.
— Если они хотят нас заполучить, пусть не скупятся, — говорил он своим близким, подразумевая под этим, что второстепенный пост его не удовлетворит.
Но у него был и более дальний прицел. Он собирался в случае, если положение правительства станет еще более шатким, со скандалом покинуть тонущий корабль, обеспечив себе таким образом возможность войти в новый состав кабинета и там получить более значительный пост. Словом, и в том и в другом случае он выигрывал, и Вильнуар отнюдь не собирался пренебрегать представившимися возможностями. Маринетта, понятно, полностью одобряла его планы.
— Получив назначение, я сразу же подаю на развод, — заявил он ей.
В ответ на это его белокурая возлюбленная устремила на него взгляд балованного ребенка. Ему каждый раз казалось, что от этого взгляда он молодеет на двадцать лет.