— О чем ты думаешь, дорогая?
— О белом пальто…
А в это время волшебницы-мастерицы Фардена всего за 160 франков в час превращали куски материи в великолепные весенние платья…
В подвале «Лютеции» тоже шла работа. Кухня напоминала преисподнюю, печь, где жарилось мясо на вертеле, пылала, как кузнечный горн, плиты были накалены добела, печи кондитерского цеха выбрасывали большими партиями печенье, покрытое еще не застывшей глазурью… Клюзо, стоя у щита, подгонял служащих. Краснолицый Брисак ждал своей очереди, чтобы включиться в хоровод. Жаклина, бегом поднимаясь по лестнице в кафе, мечтала о том, как она сегодня купит новую блузку. Ей тоже хотелось принарядиться…
Вильнуар был назначен министром только три недели спустя. Ему сообщили об этом в Перигё.
— Господин министр? — спросил по телефону чей-то незнакомый голос. — Имею честь…
— Говорите громче. Кто это?
— Председатель Совета министров… Радио и пресса скоро сообщат об этом… Президент настоял, чтобы вас поставили в известность немедленно… Да, да, министром торговли.
Вильнуар сиял. Его вполне устраивало назначение в министерство торговли, которое недавно было выделено из министерства промышленности.
На только что закончившейся берлинской встрече было решено провести конференцию в Женеве при участии Китая, на ней будут поставлены вопросы о Корее и Индокитае. Тот, кто ждал разрешения германского вопроса, был разочарован, но Вильнуар считал, что созыв конференции предвещает изменение международной обстановки и открывает в экономическом плане возможность торговать с теми странами, которые до сих пор были отрезаны от Франции. Этот вопрос давно волновал его отца, и тот еще совсем недавно заявил ему:
— Нам следует брать пример с англичан. Американский контроль, как некогда блокада Наполеона, не помешал им торговать с теми государствами, с которыми торговля выгодна.
Вильнуар знал, что перед ним стоят не легкие задачи, но, будучи министром торговли, он сможет без особого риска сделать карьеру и разыграть из себя передового деятеля. Первым поздравил его префект. В тот вечер в фамильном замке торжественно отмечали назначение Анри министром.
По этому случаю Вильнуар-отец потребовал, чтобы подавали шампанское только того года, когда родился его сын. Мать, в вечернем платье, с величием королевы принимала гостей. Одна только Элен не появилась в гостиных, и никто о ней не вспомнил. Ее поведение радовало Анри, теперь перед ним не стояло больше никаких препятствий, и ему не терпелось поскорее получить развод.
На следующий день, прежде чем сесть в свой «кадиллак» и ехать в Париж, Анри Вильнуар счел нужным попрощаться с женой. Она одетая лежала на диване и, видимо, не спала всю ночь.
— Вот как ты относишься к моему назначению!.. — сказал Анри.
— Ты же знаешь, что дело не в этом.
Вокруг Элен валялись модные журналы. Она протянула ему вырванную страничку, на которой была напечатана великолепная фотография, изображавшая просмотр моделей у Фардена.
— Посмотри…
— Ну и что?
— Это она?
— А я от тебя ничего и не скрываю.
— Вы будете жить вместе?
— Конечно, раз мы поженимся.
Элен упала перед ним на колени.
— Анри, выслушай меня… я готова на все… только не бросай меня…
Он не двигался с места и молчал, жалея, что пришел, опасаясь скандала, обычной истерики, похожей на приступ безумия. Но он торопился, у подъезда стояла машина, в которую уже были уложены вещи. Сегодня вечером в Париж должна приехать Маринетта… Она поклялась, что в Вандом больше не вернется.
— Знаешь, давай покончим с этой комедией. Так будет лучше и для тебя и для меня.
— Ни за что.
— Будь благоразумной.
— Анри, не бросай меня…
Вильнуар ожесточился.
— Хватит в конце концов.
— Не уходи от меня…
Он резко ее оттолкнул.
— Оставь меня в покое… Отстань. Я уже сказал, что мы с тобой разводимся. Ясно?
— А как же с детьми?
— Чепуха, они же в пансионе.
— А что будет со мной?
— Возвращайся в свою лавчонку, там тебе место.
— Это невозможно.
— Тогда убирайся к черту.
Она еще пыталась его удержать, соглашаясь на все, на оскорбления, на унижение, лишь бы он ее не бросил. Вильнуар снова оттолкнул ее.
— Мое терпение лопнуло, прощай.
— Анри, Анри! Оглянись…
Он обернулся и презрительно посмотрел на нее. Она жалобно проговорила:
— Если ты уедешь, я умру…
Возможно, он и не прочел в устремленных на него с мольбой глазах страшной драмы, которая назревала, и не увидел, как Элен протянула руку к открытому в ночном столике ящику и вынула револьвер.