— Так это тот господин, о котором ты нам говорила?
— Да, да. Иди играй…
— Мне он очень нравится, — сказала девочка, не двигаясь с места.
Жак погладил ее по голове.
— Ты и есть Мирей?
— Да, — ответила за нее старшая сестра. — Мы хотели ее отвезти в деревню, но теперь придется отложить, пока начнут ходить поезда. Мирей, ты нас подожди во дворе, мы скоро вернемся.
Жак с Жаклиной отправились по лавкам. Жаклина вынула из маленького кошелька тысячу франков и не разрешала Жаку платить за нее. То ли она заранее рассчитала, сколько ей придется истратить, то ли у нее была только одна эта бумажка в тысячу франков, но, во всяком случае, она точно уложилась в эту сумму. Они купили хлеба, бутылку вина, котлет и овощей.
По дороге Жак поглядывал на витрины, словно что-то высматривая. Он купил пакетик конфет для Мирей и букет цветов Жаклине. Это его не удовлетворило. Ему хотелось сделать хороший подарок, но такой, чтобы она не приняла его за подачку и не могла бы от него отказаться. Наконец он остановился у ювелирного магазина, взял Жаклину за руку и предложил:
— Зайдем сюда.
— Зачем?
— Я хочу купить тебе кольцо.
— Ты сошел с ума.
— В память о мысе Феррэ. Мне очень хочется это сделать. — Навстречу им услужливо выбежал старичок с маленькой бородкой и в очках.
— Мне нужно кольцо, — сказал Жак.
— Обручальное?
— Вот именно, обручальное.
— По-видимому, для мадемуазель? Поздравляю вас, мсье. Конечно, вы хотите хорошее кольцо?
Убежав за прилавок, он открыл несколько ящиков и раскрыл перед покупателями затянутый черным бархатом большой плоский футляр с четырьмя рядами колец. Потом он зажег специальную лампочку, и драгоценности засверкали.
— Вы только посмотрите, до чего хороши! Такие сейчас в моде. Нигде, даже в Париже, вы не найдете лучших колец, поверьте мне, мсье… Мадемуазель, возьмите в руки… Я могу вам предложить подешевле, тоже очень красивые. Естественно, они худшего качества…
— Не надо, — ответил Жак.
— Сразу видно, что у вас хороший вкус. Подделка остается подделкой. А в этих кольцах все настоящее: оправа из серебра, инкрустации из золота, камни настоящие, а не какой-нибудь сплав… Могу вам предложить кольца получше, но они, конечно, будут дороже…
— Нет, не стоит, — вмешалась Жаклина.
Она никак не могла выбрать, и ювелир перешел в наступление:
— Мадемуазель, примерьте вот это колечко… Чудесно, как будто сделано на заказ, оно очень идет к вашей руке и, если мсье разрешит, осмелюсь добавить, к вашим глазам… Конечно, вы можете выбрать другое… Вот это вам нравится больше? Или вот это, оно скромнее, но до чего же изящно! Я с вами согласен, трудно на чем-нибудь остановиться… Только не обращайте внимания на размер. Если оно вам тесновато или велико, ничего, у нас есть нескольких размеров. Кроме того, мы можем подогнать любое кольцо.
Жаклина перемерила несколько колец, внимательно разглядела их и в конце концов снова надела первое.
— Нравится? — спросил Жак.
— А тебе?
С улыбкой, словно она разглядывала себя в зеркало, Жаклина вертела руку, любуясь кольцом.
— Это самое лучшее, — сказал Жак. — Сколько? — спросил он продавца.
— Девять тысяч девятьсот восемьдесят франков.
Жаклина поспешно сняла кольцо.
— Прошу вас, — сказал Жак, кладя на прилавок одну десятитысячную бумажку из тех двух, которые дал отец.
— Это безумие, — проговорила Жаклина, когда они вышли, — настоящее безумие.
— Почему?
— Ты только подумай… Этого хватило бы на месяц жизни целой семье бастующего рабочего.
— Ты не рада?
— Ну что ты, очень рада, конечно. Я тебя даже не поблагодарила, мой милый.
И забыв, что они не в Париже, Жаклина остановилась и на улице поцеловала Жака.
Леру опоздал к обеду.
— Фернан — странный человек, — сказал он, усаживаясь за стол. — До сих пор был настоящей размазней, а сейчас держится молодцом. Он и предложил вручать каждому стачечному комитету все приказы о принуждении к выполнению служебных обязанностей. Мы только что составили в связи с этим воззвание объединенного комитета. Вот почему я опоздал. Да, такого я не ожидал от Фернана…
— Ты о каком Фернане? — вмешалась Мирей.
— О почтальоне. Об этом парне из ФУ, который сегодня утром приходил сюда. Мы знакомы уже двадцать лет, но после раскола не разговаривали друг с другом. В тридцать четвертом… ты, наверное, помнишь, Жаклина?