На все это у них ушло немногим больше часа. Жаклине казалось, что они сделали мало, а Леон был в восторге.
— Дело не в количестве, а в качестве, — сказал он. — Если хотите, можем еще продолжить наше занятие.
— Я собирался предложить то же самое, — ответил Жак. — Почему бы нам не отправиться в угловой дом?
— Там, наверное, большие квартиры, много прислуги, а у нас мало времени… Попробуем все-таки в верхнем этаже.
Они сели в лифт и позвонили в первую же квартиру. Им открыл дверь аккуратно одетый господин в очках и провел их в кабинет. Он был похож на учителя. Жаклина и Жак сочли благоразумным дать говорить Леону… Но учитель прервал его:
— Нечего мне рассказывать сказки. Вы боитесь не только за Францию, но и за ваш дорогой Советский Союз! — Полюбовавшись произведенным эффектом, он насмешливо продолжал: — Благодаря ЕОС, видите ли, капиталистический мир только станет сильнее. Я вас понимаю…
Он явно забавлялся и, взглянув на Жаклину, добавил:
— Конечно, я подтруниваю над вами, но я прав. Совершенно естественно, что вы, коммунисты, встаете на защиту первого социалистического государства. Кстати, вы, наверное, именно так бы и ответили, не опереди я вас.
Но Леон Бурген не сдался.
— Я должен вам сказать, что среди нас нет членов коммунистической партии. У мадмуазель отец был брошен в тюрьму немцами, отец моего товарища попал в плен в Германию, а мой погиб…
— Не сердитесь, молодой человек, Франция — свободная страна, и вы имеете право отстаивать свои убеждения, даже если вы и коммунист. Мне это не мешает. Но я хотел вам показать, что я все великолепно понимаю. Ведь вы со мной разговариваете не от имени Комитэ де форж?
— Нет, мы пришли по поручению комитета мира.
— Великолепно. Ну а в вашем комитете, естественно, Советский Союз не осуждают?
— Зачем? Он никому не угрожает.
— Но у Советского Союза тоже есть солдаты, армия, атомная бомба… Не отрицайте хотя бы, что он готовится к обороне.
— А остальные страны?
— Вы хотите сказать — американцы? Да, у них тоже немало торговцев пушками… На мой взгляд, они хотят, чтобы дрались другие, а они будут продавать им оружие… — он усмехнулся.
— Я думаю, в один прекрасный день они вынуждены будут все свое добро отправить в стратосферу или создать в Тихом океане новые острова, чтобы избавиться от своего оружия. Нечто наподобие мусорного ящика…
Все рассмеялись.
— Я люблю пошутить, но на самом деле я гораздо серьезнее, чем кажусь. Мне бы хотелось пораздумать над вашей просьбой на досуге и проглядеть соответствующую литературу. Вы, наверное, можете мне ее дать?
Но они ничего не захватили с собой, и Жаклина предложила принести эти материалы попозже.
— Только не слишком много, мне все-таки кое-что уже известно. Видите ли, дорогая моя начинающая общественница, я бы ратовал за разоружение всех стран…
— Ваше стремление отвечает стремлениям движения за мир, — ответил Леон, — а ЕОС преследует как раз противоположную цель.
— Возможно. Принесите вашу литературу. Я бы не прочь также познакомиться с высказываниями Советской России по вопросу о Европе. Во всяком случае, выдвинутая ЕОС маленькая Европа — нелепость…
Кто-то постучал в дверь.
— Вы меня извините, но ко мне пришел ученик, — сказал хозяин квартиры. — Мне сейчас некогда продолжать наш разговор. Приходите ко мне в другой раз. Я преподаю английский и немецкий языки.
Пожимая им руки, он добавил все в том же насмешливом тоне:
— Это легче, чем учить русскому.
В соседнюю квартиру им даже не пришлось звонить. Молодая блондинка в плаще, сшитом по последней моде, стоя у дверей, искала в сумочке ключ. Она так приветливо посмотрела на Жаклину, что та, осмелев, обратилась к ней:
— Мы собираем подписи жильцов дома под протестом против перевооружения Германии…
— Я уже подписала.
— Может быть, не то? У нас речь идет о ЕОС.
— Кажется, так оно и называлось. Пожалуйста, покажите мне ваш листок.
Она внимательно прочитала текст протеста и с милой улыбкой его вернула.
— Именно это я и подписала. Недавно ко мне приходил водопроводчик и дал мне такую же бумажку. Почему вы смеетесь?
— Кажется, я с ним знакома. Маленький, растрепанный?
— Да, да.
— В таком случае прошу извинения. Он член нашего комитета. Значит, он нас опередил.
— Если хотите, я могу подписать и ваш листок.
— Зачем же, раз вы уже дали свою подпись.