— Ты не поверишь, — криво усмехнулся следователь. — Наш понятой, что ходил по ее квартире.
Услышав эти слова, Тимофеев хлопнул себя по лбу.
— Так вот в чем тут дело! А я-то, дурак, весь измучился! Идентифицировал след преступника на ковре, а он на одних снимках есть, на других его нет. Понимаешь?
— Нет, — помотал головой Сергей.
— На первых снимках он его еще не оставил. Потом походил по квартире, и следи появился.
— Вот оно что!
— А я все списал на освещение. Жизнь. знаешь, учит!
Глава 13 МУЖСКОЕ ДОСТОИНСТВО
19 апреля, среда, 20 часов 25 минут
Несколько часов прошли в тревоге и ожидании новостей о Мелконяне. Сафаров сообщил, что по указанному адресу преступник не проживал. И только днем пришло долгожданное известие: его задержали под Смоленском, где он хотел пересечь границу и скрыться в Белоруссии.
В Москву его привезли поздно вечером. И если в квартире Бруновой Мелконяна никто особенно не рассматривал, то теперь, в кабинете Сергея Дуло, три пары глаз буквально буравили его (на допросе, кроме следователя, присутствовали Курочка и Сафаров).
Это был невысокий кругленький парень лет двадцати семи. Его заметной особенностью, которая сразу бросалась в глаза, были маленькие руки и ступни в изящных, похожих на женские кроссовках.
Мелконян сидел на стуле посреди кабинета, на его руках были наручники.
— Ну что, Самвел Тигранович? Дадите чистосердечное или будете отпираться?
Тот сгорбился и замотал головой:
— Я не хотел ее убивать. Это была случайность.
— Непреднамеренное убийство тоже карается законом, — заметил следователь и приказал Курочке: — Нина Витальевна, пиши протокол. — Потом снова обратился к задержанному: — Зачем ты ее примотал к стулу?
— Обиделся сильно. — Волнение усилило акцент Мелконяна, порой он ошибался в словах.
— На что именно?
— Сначала Надюша обещала прописать меня у себя в квартире, а потом отказалась. — Он шмыгнул носом. — Еще оскорбила мое мужское достоинство. Сказала, что я возобновил себя Казановым.
Нина Курочка подняла голову и встревоженно спросила:
— Так и писать: возобновил себя Казановым?
Усмехнувшись, Сергей Дуло перевел:
— Пиши: возомнил себя Казановой. — После этого он снова задал вопрос Мелконяну: — Расскажи, как все было.
— Я обиделся и, когда привез Надюшу в гараж, привязал ее к стулу.
— В гараж поехали по ее просьбе?
— Она хотела там что-то забрать.
— Что было дальше?
Самвел Мелконян продолжил:
— Хотел получить компенсацию. Забрал у нее ключи и поехал на квартиру за деньгами. Вернулся, смотрю — она мертвая.
— Что именно собрались компенсировать?
— Возил ее куда скажет! Ну и за остальное… — Самвел опустил глаза.
— У вас были интимные отношения?
— А я о чем говорю?…
— Сколько денег забрали из квартиры Бруновой?
— Двести тридцать четыре тысячи. Ну и золотишка немного. Вы об этом уже знаете.
— Зачем пришли во второй раз?
— Когда был понятым?
— Ну да.
— Зря пришел. — Мелконян вздохнул и помотал головой. — Увидел вас, хотел убежать, но вы же не дали.
Сергей Дуло повторил свой вопрос:
— Зачем пришли во второй раз? Назовите причину.
Мелконян искоса посмотрел на Дуло и, прищурившись, произнес:
— За электрическим чайником. Мой сгорел, а Надюше чайник уже не нужен.
Эпилог
Когда посреди ночи Сергей вернулся домой, его буквально шатало от усталости. Полина, как всегда, поднялась с постели, чтобы встретить мужа.
Из прихожей Сергей переместился в гостиную и сел на диван.
— Есть хочешь? — поинтересовалась она.
Он молча помотал головой.
— Что с твоим делом? — спросила Полина.
— Убийцу поймали. — Он взял ее за руку. — Ты была права — все дело в обиде.
— Вот и хорошо. — Полина помогла мужу снять свитер.
— Ты вот что, — сказал Сергей. — 3автра утром, часам к десяти, собери вещи.
— Зачем?
— Поедем на все выходные за город. Ты, я и Лидочка.
Полина прижалась к мужу и обняла его за шею.
— Договорились.
Татьяна Устинова
И весь мир в придачу
Она любила его, а он, ясное дело, любил родину.
Такое бывает, и даже довольно часто.
Кроме родины, Глеб любил еще свою карьеру — истово и с огоньком занимался ею, оглаживал и похлопывал со всех сторон, как норовистую лошадь. Карьера гарцевала, помахивала гривой, хорошо кушала, нагуливала бока, отливала глянцем и росла не по дням, а по часам, грех жаловаться.