Большинство магов, которых он встречал, были стариками, уродами или тем и другим вместе. Зачем красавцу идти в маги, у него и более приятные дела найдутся. Представить Наргис рядом со старым горбуном никак не выходило, хотя если колдун приворожил девчонку… Но зачем Фархаду чужие хлопоты?
Он тоже пожал плечами, спокойно сообщив:
— Не люблю магов, уж простите. Подлый они народ, все как один.
Повернулся, испытующе глянув на Наргис, ответившей вдруг лукавой усмешкой:
— Вот и он так говорит. Что магам верить нельзя, а ему — меньше всех.
И улыбнулась с такой щемящей нежностью, что даже до Фархада докатился всплеск тихой, уже привычной тоски пополам с не желающей сдаваться надеждой.
— Наргис, — сказал Фархад дрогнувшим от внезапной жалости голосом, — стоит ли он того? Если оставил тебя одну, если не желает показываться на глаза и заставляет бегать за собой, как…
— Собачонку, — спокойно закончила она, двигаясь от края кровати так, чтоб опереться спиной на стену. — Все я понимаю, господин Фархад. Только это неважно. Правда — неважно. Простите, что слишком много болтаю, устала что-то…
Странный у них разговор получался. Высокородная девушка звала его, якобы простого наемника, господином, а у Фархада вежливое обращение уже никак не хотело слетать с языка. Наргис… На местном языке — светлячок. И вправду светлячок: вон как глаза лучатся. И кожа золотистая, как драгоценное стекло лампы, наполненной изнутри сиянием чистейшего пламени. Ох, Наргис, свет очей моих, откуда же ты взялась такая, что и отпускать не хочется. А хочется поймать это пламя в ласковые ладони, да проверить — обожжет ли?
Словно догадавшись о его мыслях, девушка посмурнела, накинула на плечи тонкое покрывало с постели, кутаясь, будто озябла. Посмотрела в глаза Фархаду потухшим взглядом, потом и вовсе опустила глаза.
— Ты бы поела, — негромко сказал Фархад. — И глоток вина не помешает. Хозяин для такого случая нашел что-то получше обычной отравы.
Наргис старательно улыбнулась шутке, растягивая бледные губы, неуверенно кивнула. Пояснила тихо, по-прежнему не поднимая взгляд:
— Благодарю, я не голодна. Вот разве что вина… Немного.
— А много и не стоит, — согласился Фархад, придирчиво осматривая бутылку. Вроде сургуч на горлышке родной, печать не смазана. Хотя местные умельцы заправляют вино сонным зельем или еще какой дрянью с таким искусством, что нипочем не распознаешь, пока не отравишься. Ладно, придется проверить по-своему.
Он ножом вскрыл бутылку, плеснул вина в пару глиняных, на удивление чистых стаканов, пригубил, покатав на языке и прислушавшись к тому, что говорило чутье. Никакой опасностью вино не пахло и на вкус не отдавало. И неплохое, кстати.
Шагнув от стола и сев на кровать от Наргис на вполне приличном расстоянии, подал стакан, и девушка без тени сомнения поднесла его к губам. Вот ведь и вправду дитя наивное. А будь Фархад в сговоре с хозяином таверны? Внутри снова плеснуло злостью на неизвестного мага, из-за которого этот светлячок зеленоглазый того и гляди вляпается в какое-нибудь дерьмо по-настоящему.
— Вкусно, — отстраненно проговорила Наргис, делая еще глоток с трудом, будто у неё ком в горле стоит. — Благодарю, господин Фархад. Мне очень неловко пользоваться вашим великодушием и причинять хлопоты.
Допив, она так и осталась сидеть со стаканом в руках, глядя в пустоту, и Фархад подумал, что девчонка в самом деле вымоталась. Только сейчас, похоже, поняла, что в переулке избежала не лучшей судьбы. Вот, кстати, переулок и ловцы людей…
— Наргис, — окликнул он зябко кутающуюся в одеяло девушку. — В переулке ведь были не простые грабители, а кто-то иной. Они тебя похитить хотели, а не просто ограбить, понимаешь?
— Понимаю, — спокойно отозвалась она, глядя мимо. — Не совсем же я дура, господин Фархад. Грабители… они другие. Не беспокойтесь, мне бы только до дому завтра добраться, а там уж найдется, кому Харузу перевернуть. И если вы позволите мне выразить благодарность более весомо, чем обычные слова…
Она все-таки подняла глаза, глядя вопросительно, и Фархад покачал головой.
— Не позволю, — отозвался с ленивой усмешкой. — Я это делал не за золото. И от такого пустяка точно не разорюсь.
— Как скажете, — кивнула Наргис. — Тогда пусть хранят вас все благодатные боги, великодушные к странникам.
Голос прервался, и Фархад понял, что девчонка изо всех сил сдерживает слезы. Ох, чтоб тебя… Он неловко протянул руку, сам удивляясь, что прямо сейчас не хочет ничего, кроме как просто утешить. Прикоснулся к плечу под грубой шерстью одеяла, уронил ладонь на спину.
Наргис качнулась к нему, как тонкое деревце от яростного порыва ветра, задержала дыхание, а потом резко и сильно выдохнула. В глаза Фархаду она так и не смотрела, и оттого было странно стыдно и неловко сделать хоть что-то из того, мысли о чем роились теперь вовсю.
Поэтому Фархад просто обнял оказавшиеся так томительно близко плечи, прижал к себе, чувствуя легкий запах вина в горячем дыхании девушки. Запустил пальцы в смоляной гладкий шелк, млея от возбужденного предчувствия. И тут же одернул себя: стоит ли? Оказаться заменой на одну ночь, а потом девочка сама будет стыдиться того, что случилось, и, чего доброго, возненавидит того, кто воспользовался её слабостью.
— Что со мной не так? — прошептала Наргис ему в плечо с горьким недоумением. — Он говорит, что я прекрасна. Он защищал меня, рискуя собой, от смерти спас… Почему тогда? Я же ничего не требую, совсем ничего. Придет — хорошо, не придет…
Голос её оборвался, и Фархад вздохнул, гладя растрепавшийся, все еще душистый шелк волос с невольной нежностью. Прошептал, не зная, как объяснить бедняге, что не всегда складывается так, как хочется:
— Ты и вправду прекрасна. Золотая, теплая, желанная… Может, просто время не пришло. Или он не тот, кто тебе предназначен. Или он просто недостоин тебя.
— Или я — его, — тоскливо отозвалась Наргис. — Ох, Фархад…
И еще один едва заметный всхлип:
— Прости…
— За что? — улыбнулся Фархад, чувствуя, как к нему прижимаются все сильнее, как одеяло сползает с плеч и распахивается рубашка, обнажая горячее тело.
— За то, что все не по-настоящему, — спокойно сказала Наргис, поднимая голову и глядя ему прямо в глаза. — Ты чудесный, знаешь?
— Знаю, — усмехнулся Фархад, помогая одеялу окончательно упасть. — Ничего, девочка, это все луна виновата. Не думай ни о чем. Просто забудь. На одну ночь…
Он склонился навстречу поднятому к губам тонкому запястью, поцеловал алую царапину, скользнув языком рядом с ней по чувствительному местечку на сгибе. Услышал прерывистый вздох, улыбнулся про себя. Глянул мельком в окно: абрикосово-желтая луна уже добралась до ската соседней крыши и теперь нагло заглядывала в окно, выдавая себя потоками яркого, совсем не серебристого, как обычно, света. Встав, сел позади Наргис и так же языком провел вдоль длинной царапины от плеча до поясницы, то ли зализывая, то ли лаская. И еще — по другой: от шеи и вокруг трогательно торчащей лопатки к нежному боку.
— Фархад… — прошептала его случайная добыча тающим голосом. — Прошу…
Скользнула мысль, что это ведь и вправду всего на одну ночь. Завтра Наргис вернется в богатый безопасный дом, где она наследница и наверняка любимое балованное дитя. Завтра начнут искать тех, кто её похищал. Завтра Фархад уедет из города, где и так задержался в поисках неуловимого существа, по следу которого идет так давно. Все это будет завтра…
Он мягко, но настойчиво повернул к себе податливое тело, скользнул ладонями по обнаженной коже, показавшейся раскаленной, и Наргис глухо простонала что-то невразумительное. Девочка моя золотая. Склонившись и целуя гладкие горячие плечи, Фархад дышал запахом юного тела, легкими благовониями и, почему-то, ароматом абрикосов. Но сливалось все это в одно невыносимое ощущение горячего, млеющего и зовущего. Подавшись навстречу и окончательно покоряясь, Наргис обняла его, вплетя пальцы одной руки в волосы, второй обхватила за пояс.