— И как ты узнал, что именно я — та, с кем ты разговаривал?
Взгляд совершенно не сабмиссивный, но неуверенный. Однако в ответ на мой вопрос парень улыбается и просто расцветает весь от этой улыбки. Улыбайся, мальчик, ты прекрасен.
— Вы очень подходите под свое описание на сайте.
— Сорок лет, полная и не похожа на домину? — я тоже улыбаюсь ему в ответ.
Невозможно смотреть на него серьезно. Он очарователен в эти мгновения.
— Да. Так как, вы выполните мою просьбу? — улыбка исчезает, взгляд сосредоточенный.
Он приехал. Он мне нравится. Я ему вроде бы тоже, иначе он не задал бы этот вопрос. Глупо бегать от самой себя, когда все карты — козыри. Но все равно предупреждаю:
— В реале давно не порола. Детей не педагогично, а взрослые как-то не попадались.
— Ну, вот я попался, — парень снова улыбается.
— Хорошо, — мне тоже хочется улыбаться, хотя на самом деле не смешно, а… Нет, не страшно, но волнительно.
Да, я убралась в квартире (на всякий случай и потому что там надо убираться раза три в неделю), да, я перебрала ремни (тоже на всякий случай)… Короче, я подготовилась, зачем-то.
Мы идем ко мне домой пешком, потому что с ним хорошо улыбаться.
— Я точно совершеннолетний, у меня паспорт с собой!
— Давайте, пока меня будут звать Олег. Нет, на самом деле не так, конечно…
— Работаю. С техникой, в основном. Она меня любит, я отвечаю ей взаимностью.
Расспрашиваем друг друга, знакомимся… Не знаю почему, но про тему говорить не тянет. Балансирую по поребрику, вдруг теряю равновесие, почти специально, и он тут же подставляет свою ладонь под мою. Улыбаемся. Вдруг он смущенно краснеет и отводит взгляд. Лапочка.
Наконец небольшая экскурсия по району с изучением местных достопримечательностей закончена:
— Вон, видишь высокое здание впереди? Это мой дом.
Лапочка сразу становится серьезным и начинает посматривать на меня как-то подозрительно. Переживает, что сейчас я у входа превращусь в даму в латексе? Или, наоборот, рассчитывает на это?
В лифте вообще встал у другой стены, смотрит в пол, уши розовеют. Смешной. Но я уже настроилась его выпороть, хотя могу в последний момент передумать, конечно. Но вряд ли. Такое поведение меня заводит.
Пропускаю в дом первым. Оглядывает прихожую, помогает мне снять куртку. Вешает на крючок обе, свою и мою. Скидываю кроссовки, прохожу в коридор, жду его.
Сначала хотела предложить попить чаю, но передумала. Сядем на кухне — порки не получится. Настрой сейчас — самое то. Парень смущен, я возбуждена его смущением, внутри кураж.
— Проходи, — приглашающий жест в спальню.
Пороть хочу там. Не в детских же, среди кукольных домиков или машинок? Кровать застелена. Зеркальный шкаф опять же — будет видеть сбоку и себя, и меня.
Перед тем как зайти в комнату, кладет паспорт на полку под электросчетчиком. Смотрит на меня, я на него. Затем проходит в спальню и замирает, глядя то на кровать, то на зеркальный шкаф.
— Раздевайся.
Поворачивается ко мне, в глазах… настороженность.
— Связывать не буду, сильно пороть тоже, просто попробуем друг друга…
Улыбается, немного робко, но уже нет напряжения в мышцах. Снимает футболку. Белая с картинкой волка-оборотня спереди. У меня валяется где-то такая же, но серого цвета…
Любуюсь на дорожку светлых волос от пупка вниз. От моего откровенного взгляда парень расцветает ярко-розовым. Расстегивает джинсы, спускает их до колен, смотрит на себя в зеркало… и щеки с кончиками ушей загораются нежно-красным.
Энергично сдергивает джинсы совсем. Остались носки и трусы-стринги. Оба смотрим на носки, потом отрываемся от них одновременно и пересекаемся взглядами. Все. Уши пылают, щеки тоже. У меня на лице улыбка хищницы. Кошка и мышка.
Взмах рукой в сторону кровати:
— На колени, животом на покрывало, руки под голову.
Приказ выполняется почти мгновенно. Передо мной голая попка, красивая, гладкая, чисто выбритая, хотя, скорее, кремом обработанная. Не удержавшись, провожу по ней ладонью, разгоняя (или нагоняя?) мурашки. Да, девяносто девять процентов за крем — кожа слишком гладкая, почти девичья. Ноги, кстати, тоже без волос, загорелые, длинные…
— Всегда такой красивый или для меня? — вопрос немного ехидно звучит, но уж очень возбуждает мальчик. Хочется ослабить накал, иначе просто растекусь от нежности.
— А вам не нравится? — отвечает он вопросом на вопрос.
— Нравится. Но ответ не правильный, — мурлычу я, отрывая ладонь от гладкой шелковистой кожи и шлепая с размаха. Ладони — тепло, ягодице парня — горячо, но он не уворачивается, а, наоборот, как будто выгибается, напрашиваясь на новый хлопок.
— Вчера… для вас, — шепчет он едва слышно. — Как договорились, так и… Я всегда так делаю.
Почему-то слово «всегда» будит во мне какое-то неприятное чувство, очень похожее на ревность. Всегда… Поэтому хлопок по второй ягодице получается несколько сильнее, звонче, ярче. Мышцы сжимаются от удара, отпечаток ладони расцветает на коже, контур слишком четкий. Надо успокоиться. Какая ревность? Он мне даже заплатить был готов!
Я выдыхаю, следующий шлепок — более похож на разогрев. Он тоже звонкий, но соприкосновение дарит тепло, а не пожар, отпечатков пальцев надолго не остается — только приятная краснота, сразу затухающая, переходящая в розовую. Еще… еще… еще… Ладони горят, зудят, руки уже тянутся к ремню. Парнишка крутит передо мной попкой, так, как будто я страпонесса, как минимум.
Маза… Может, ему нужны кнут и плеть, а я тут по нему ладошкой хлопаю? Вообще, вчера явно луна была не в той фазе… Обычно все уточняю, все о себе рассказываю: что люблю, что не люблю. Про них все выспрашиваю, чтобы заранее отсечь лишнее. А тут…
— Здравствуйте, давайте встретимся?
— А давай!
Как это на меня не похоже!
Размышления не мешают мне превращать белый налив в ред делишес. Медленно, садистски медленно, получая наслаждение от каждого шлепка, звонкого, горячего… и от увеличивающихся при сжимании мышц впадинок на ягодицах, и от того, как потом эта попка выгибается мне навстречу, ловя очередной шлепок.
Мы оба наслаждаемся, но мальчик начинает тихо постанывать, и явно не от боли. Пора…
Я беру в руки ремень, закусываю губу… закрываю глаза… сглатываю…
Главное — спокойствие и расчет. Ремень — не плетка, но тоже бьет ощутимо. Так, сначала почти без замаха, пару-тройку ударов. Посмотреть, так же будет стонать и извиваться от наслаждения, или резко засобирается домой.
«Да, похоже, я не его госпожа, мальчику нужны более сильные ощущения», — кураж и сомнения, никогда не думала, что они могут находиться рядом. Но вот ведь… Меня уже крутит от возбуждения, я вижу, как парнишка трется о покрывало, пока еще не слишком заметно, как будто случайно. И, вместо того чтобы расправить крылья и взлететь, я вешаю себе на ноги гири.
Да пофиг, что там ему надо!.. Моя задача — не навредить, получить удовольствие и постараться доставить его партнеру. Это фемдом! Твое удовлетворение должно стоять на первом месте, твое… не его! Но кураж требует… И я увеличиваю силу замаха. Теперь рука с ремнем сначала полностью выпрямляется и потом опускается… от плеча… потом выше… выше… уже не просто хлопки, уже слышен свист ремня перед соприкосновением.
Сердце стучит все сильнее и сильнее. Перекладываю ремень в другую руку — удобно, когда можешь пользоваться и левой, и правой почти одинаково. Почти… С левой надо быть осторожнее, аккуратнее. Она — сильнее, но зато координация — хуже.
Парнишка что-то тихо стонет в покрывало, и я начинаю потихоньку снижать силу ударов. Не настолько медленно, как наращивала, но все же не бросаю пороть сразу. Еще ударов пять-шесть… Шесть. Все.
Откладываю ремень и усаживаюсь рядом с парнем.
— Ты как?
Провожу руками по горящей… пылающей коже…
— Простите, я уберу… — жаркий шепот, по-прежнему в покрывало.
Запускаю пальцы в волосы и приподнимаю голову, пытаюсь поймать взгляд. Бесполезно. Парень смотрит куда угодно, только не на меня. Правда вариантов у него не так уж много — слева я, справа — зеркальный шкаф. Так что только вперед, в окно. Вернее — в батарею под окном.