Значит, нет. Иначе бы Дзыцца не сидела тут, рядом со мной.
Лампа горит всю ночь. Нынче мы и керосин не экономим. А мысли только вокруг Гыдзо…
Была зима. Мы с Дзыцца той ночью совсем не спали. Шауи должна была вот-вот отелиться. Дзыцца все время ходила проведать ее — холода стояли сильные и она боялась, что теленок замерзнет. И я с ней ходил, держал лампу. Наконец мы увидели теленка. Теленок показался мне каким-то противным — голова да ноги, мокрый… Но Дзыцца принесла соли в чашке, осыпала теленка. Шауи тут же принялась его облизывать своим шершавым языком. И теленок сразу стал другим. Утром я уже не мог им налюбоваться.
Бади тогда болела — где-то опять простудилась и уже несколько дней не вставала с постели. А в это утро, когда родился Гыдзо, она сразу выздоровела.
— Добрая скотина, — сказала Дзыцца, радуясь, — как появился у нас в доме, так и малышка моя выздоровела!
А теперь Гыдзо умирает…
Маленький он тогда был, еще не умел щипать траву. Он так весело скакал по двору. Разгонит всех кур и бежит в сарай, высоко подбрасывая ноги. А то еще вот как было. Иду из школы и вдруг вижу — на задворках Гыдзо сосет Шауи. Видно, кто-то забыл закрыть за собой калитку, он услышал мычание матери и прибежал к ней. Я бросил сумку, кинулся отгонять его. А он будто и не слышит. Тогда я хлопнул Гыдзо ладонью по боку…
Лучше бы я и не вспоминал об этом. Опять комок застрял в горле. Зря я тогда ударил его. Если бы знал, что с ним случится, я бы даже и не замахнулся на него ни разу…
Как я хотел, чтобы Гыдзо выздоровел! Я бы ему таскал такую траву, какой ни один теленок на нашей улице не пробовал. Водил бы его к речке, где мы купаемся — пусть бы пасся вдоволь! А собаку Цымыржа я бы наказал как следует.
Но все мои мечты и решения были напрасны. Гыдзо так больше и не взглянул на меня, не услышал моих слов…
Я лежал в постели и плакал. Дзыцца меня утешала:
— Не плачь, Габул! Что поделаешь… пусть все наши беды уйдут с ним. Лишь бы вы у меня здоровыми были, а так не пропадем. Что поделаешь, не везет…
Цымыржа не признался, что выпустил собаку. Мы с Дзыцца вместе ходили к нему. А он еще и нас самих обругал. Дзыцца, конечно, ругаться с ним не могла. Только сказала:
— Пусть наше горе, наши беды все к тебе перейдут. Вот мое лучшее пожелание!
Наступила зима. Я нетерпеливо ждал Нового года. Но время тянулось так медленно!
И вот наконец Новый год пришел. Дзыцца, как всегда, поднялась раньше всех. Мы даже и не слышали, когда она встала. Меня разбудил скрип двери. Это Дзыцца вошла со двора. В дверь дохнуло таким холодом, что я спрятал голову под одеяло.
— Чтобы столько лет жили весело! Чтобы столько счастья пришло к вам!
Так у нас начинается каждый Новый год. Тот, кто первым выйдет на улицу, должен, вернувшись, что-нибудь принести с собой — щепок, кукурузных зерен, семечек… Все равно что — лишь бы было много.
Я высунулся из-под одеяла. Что принесла Дзыцца?
— Чтобы столько лет жили весело! — приговаривала Дзыцца, рассыпая по полу кукурузу. — Чтобы столько счастья пришло к вам! Чтобы вы прожили столько лет, сколько зернышек покатилось по углам!
В прошлом году у нас кукурузных зерен даже для ручной мельницы не было. И тогда Дзыцца набрала побольше щепок в сарае и с ними вошла в дом.
Хорошо, что кукуруза у нас теперь уже не такая редкость. Того, что мы с Дзыцца получили на трудодни, хватило нам до Нового года. Кроме того, у нас есть овощи, что в огороде вырастили. Если даже не хватит нам до нового урожая, все-таки в этом году куда легче, чем в прошлом. Наверно, поэтому мне так приятно слышать, как стучат зерна, падая на пол. Пусть они себе катятся, все равно не пропадут. Сметем веником в кучку и отдадим курам.
Вчера мы сидели допоздна. Дзыцца, как всегда под Новый год, напекла нам из теста разных фигурок — забавных человечков, туров с большими рогами, кур, уток… В прошлом году для этого кукурузной муки и то еле наскребли. А вчера Дзыцца пекла из пшеничной. Люблю я смотреть на эти фигурки. Однако на этот раз я ни одной не взял себе, отдал свою долю Дунетхан и Бади. Я уже не маленький. Бади была очень довольна. А Дунетхан теперь будет целую неделю играть этими фигурками.
— Вставайте! — сказала Дзыцца. — Скажите Новому году:
«Здравствуй!» Агубе тебя обставил, Габул: он уже давно развел костер!
Ох, кажется, я в самом деле отстал. Я вскочил, быстро оделся и принялся за костер. Вот этот «стреляющий» бурьян я еще осенью заготовил, и теперь он совсем сухой. Жаль, что Агубе опередил меня, его костер горит вовсю. Даже мне слышен треск. Но ничего, мой костер будет лучше, пламя до неба достанет, а трещать будет — дай Боже!