— Что это ты сегодня как-то необычно сияешь, мой дорогой? — услышал он добрый и приветливый голос матери, мягко вернувший его к реальности. Она стояла, прислонившись к стене в прихожей и смотрела на сына счастливыми, чуть удивлёнными глазами.
— Просто всё сегодня получается, милая моя мамочка! — ответил Робка, обнимая её за плечи, так до конца и не поняв, что же всё-таки он имел в виду.
Это была добрая традиция их маленькой семьи — награждать друг друга ласковыми эпитетами даже в самом простом разговоре. И в доме сразу сияло маленькое домашнее солнышко, в дом хотелось поскорей возвратиться и погреться после холодного и агрессивного столичного заоконья, потому что только здесь было так тепло и уютно.
Обычно Роб приходил домой раньше и готовил для них с мамой вкусный и лёгкий ужин. Он уже давно поднаторел в кулинарии, научившись творить нечто из почти ничего, а также неплохо овладел искусством сервировки и оформления блюд — здесь ему помогали художественный вкус и природное чутьё. Поэтому каждый ужин принимался на ура и удостаивался восторгов и комплиментов. Нанятая домоработница заведовала чистотой и порядком в доме, стиркой и мытьём посуды занимались машины, а готовку Робка с мамой не доверяли никому. Им так нравилось делать друг другу эти маленькие приятности…
Но сегодня мама пришла домой раньше обычного, поэтому сложившийся уклад сбился, обоих обуяла махровая лень, и они дружно решили заказать ужин из японского ресторана, находившегося в доме по соседству. Так что уже через пятнадцать минут они весело трещали ни о чём, привычно щелкая палочками и поглощая суши и роллы под музыку ненавязчивых попсовых клипов.
Мать рассказывала про клиентов, которые сами не знают, чего хотят и которым приходится минимум по три раза разжёвывать одно и то же, артистично и убедительно изображая то растерянного иностранца — управляющего свежеиспечённым филиалом иноземной фирмы, то гордого сына гор, глядящего как баран на новые ворота на современные московские реалии.
Роб, в свою очередь, упиваясь и захлёбываясь, абсолютно без издёвки повествовал про реакцию Васьки и других пацанов на новую натурщицу с голубыми глазами, умолчав при этом, как эти глаза целую пару стреляли пулемётными очередями в его сторону. А мудрая мама, посмеявшись вместе с сыном над взрывом тестостерона в мастерской живописи, сказала в конце:
— А я-то думаю, что это ты сегодня явился с занятий такой рассеянный и счастливый!
Эти слова повергли парня в полный конфуз.
— Ну мам… — только и сумел произнести смущенный Робка.
Как же хорошо знала мама своего «маленького Робика».
На следующий день живопись была с утра, и группе обязательно нужно было успеть перевести рисунок на холст и написать подмалёвок, поэтому работа закипела ещё до звонка. Роб увлечённо и сосредоточенно работал всю первую пару и, кстати, уже начал даже привыкать к косым взглядам, которые по-прежнему бросала в его сторону Алевтина. Ему даже интересно стало, как будет развиваться эта история дальше. Не в его правилах было торопить события, и он занял удобную выжидательную позицию. Надо сказать, что на перемене его обычно как ветром сдувало с рабочего места, и материализовался обратно он только со звонком. Время отдыха он использовал по максимуму. И сегодняшний день исключением не был. Как только был дан старт перемене, наш красавчик испарился из мастерской в считанные секунды. Аля отвела от него взгляд лишь на мгновенье, когда спускаясь с подиума, улыбнулась подавшему ей руку мальчику, и тут же потеряла «объект» из виду! На этот раз Робка «телепортировался» в расположенный рядом с живописной мастерской актовый зал, который почему-то именно сегодня был открыт. Там стояло пианино и он сразу же начал подбирать какую-то приятную мелодию. Кажется, это была композиция Нино Ротто «Говорите тише», а может, центральная тема из довольно старого американского фильма «Ромео и Джульетта». Словом, нечто задушуберущее. Он так увлёкся, что не заметил, как тихонечко подошла Аля.