— Нет… Он другое, конечно, говорил…
— «Другое» не считается! И чтобы покончить с этой неизвестностью и неопределенностью, я тебе предлагаю спросить его конкретно про любовь.
— Ну тебя, Милка… скажешь тоже… Как это я его спрошу?
— Очень просто — великим и могучим русским языком! Кстати, знаешь, что еще сказала Элечка?
— Что?
— Что если мы поможем ей организовать этот ее праздник, который ей зачтут в качестве преддипломной практики, то после него будет дискотека, на которой она нам обещает живую музыку. Но ты ни за что не догадаешься, какую!
— Ну?
— Не «ну!», а «Носорогов»!
— Каких еще носорогов?
— Таких! МузТV не смотришь?
— «Носоро-о-огов»?
— Вот именно! Оказывается, их солист Кирилл Верейский — Элечкин двоюродный брат.
Марина удивленно покачала головой. Конечно, в другое время она прыгала бы от радости, узнав, что на их школьной дискотеке будет играть такая клевая группа, как «Носороги», которых даже МузТV крутит, но сейчас радоваться в полной мере не могла.
— Ну ладно, засиделась я тут у тебя, — засобиралась домой Милка. — Уроков задали кучу! Списывать задания-то будешь?
Марина кивнула и быстренько переписала из Милкиного дневника задания себе на листок, проводила ее до дверей и уселась перед телефоном. Милка права. Надо наконец все выяснить, и как можно скорее, потому что дольше тянуться этот кошмар не должен. Она сняла трубку и решительно набрала номер Богдана. Когда он отозвался, Марина сказала:
— Мне нужно выяснить один вопрос. Дай слово, что ответишь честно.
— Ну… я постараюсь… — замялся Богдан.
— Нет. Ты не старайся, а ответь честно. Хорошо?
— Хорошо, — согласился он, и Марина опять отметила в его голосе нотку раздражения. Она глубоко вздохнула и дрожащим голосом спросила:
— Скажи, Богдан, ты меня любишь?
Трубка молчала.
— Ты меня любишь? — в отчаянии повторила Марина. — Не молчи! Я хочу правды!
— Знаешь, я думаю, что нам лучше некоторое время не встречаться… — Голос Рыбаря показался Митрофановой скользким и липким.
— Я тебя спрашиваю про другое. Я спрашиваю, ты меня любишь? — зачем-то упорствовала она, хотя все было и так понятно.
Видимо, Рыбарь все-таки решился поставить точку в их истории, потому что громко крикнул: «Нет!» — и бросил трубку.
Марина Митрофанова не могла даже плакать. С каменным лицом она прошла к дивану, рухнула лицом вниз на подушку и отключилась. Пришедшие с работы родители пытались ее разбудить и заставить лечь как следует в нормальную постель, но она брыкалась, отмахивалась, и они в конце концов оставили ее в покое. Марина проспала до утра. Утром она решила, что жизнь ее кончена, и пошла в школу только потому, что мама была дома по причине своего выходного, а объясняться с ней Марине не хотелось. Кроме школы, идти ей было некуда, а к прогулкам погода не располагала — лил такой немилосердный дождь, что, добежав до школы, Марина промокла до нитки.
9. Выбери меня…
В классе обсуждали Элечкин праздник. Честно говоря, никому не хотелось разыгрывать славянские мифы перед другими девятыми классами. И перед малышней-то не очень хотелось, но там уж как-нибудь можно было что-нибудь из себя изобразить, эдак снисходительно и не всерьез. Перед ровесниками выглядеть смешно никому не улыбалось. И скорее всего, Элечкина задумка снова накрылась бы медным тазом, если бы она не предприняла абсолютно верный с точки зрения как стратегии, так и тактики ход с «Носорогами». Оттянуться под живую музыку мечтали все, а девчонки даже уже успели прожужжать своим знакомым, что в ближайшем же будущем познакомятся с самим Кириллом Верейским, поскольку Элечка им это твердо обещала.
Марине, по причине уязвленного самолюбия и абсолютно разбитого сердца, глубоко безразличны были как славянские мифы, так и Кирилл Верейский вместе со своими «Носорогами». Она с хмурым лицом села на свое место и решила хотя бы пробежать глазами параграф по истории, поскольку вчера на нервной почве проспала весь вечер и впервые в жизни не подготовилась ни к одному уроку. Краем глаза она все-таки успела заметить, что перед Богданом, сидящим за своей последней партой, стояла Марго, и они о чем-то оживленно переговаривались. На Орловского с Лившицем Марина вообще старалась не смотреть даже и краем глаза.
Со звонком рядом с Мариной плюхнулась Милка и затараторила:
— Я тебе вчера забыла сказать, что мы наотрез отказались наряжаться во всякие самопальные костюмы, вроде древнегреческих простыней, и Элечка предложила в обычную одежду добавить только некоторые этнографические элементы: парням — какие-то там пояса, что ли, а нам — так называемые височные кольца на обруче. Обещала помочь сделать, а пока книжку дала, чтобы мы себе узоры выбрали. Мне, знаешь, понравился один, отгоняющий злых духов.