Порошочек получился хорош. Я посыпала немного на зеленый лук во дворе соседской семьи и на ранний сорт капусты через два дома. Селяне овощей не моют, как я ни старалась объяснить. Что ж, сами виноваты.
Обе семьи покрылись красными пятнами. Я выдала по склянке травного сбора, наказав следить, чтоб никто не стал чихать. Если чихать начнут, придется неделю сидеть дома и к людям не выходить, чтоб зараза дальше не пошла.
Через три дня я приняла порошок сама. Показавшись в пятнах соседям я укоряюще качала головой. Никак, кто-то все-таки чихнул? Нет? Смотрите.
Назавтра о новой хвори судачила вся деревня. Посетителей у меня больше не было. Демоны! Мне нужен хоть один зритель!
Ближе к вечеру я заметила в зарослях лопухов, что вольно росли рядом с домом, макушки соседских детей. Немного погодя прибежала мать одного из мальчишек. Стоило ей подойти поближе, как я громко и звонко расчихалась. Окна мы открыли заранее. С улицы послышались крики и шлепки — перепуганная мать гнала всех домой.
Когда начало темнеть, к дому подошел мужичок из подручных старосты и остановился в десятке шагов. — Эй, ведьма! Говорят, ты разболелась? — Да, зараза на меня перекинулась. — Ну ты смотри, неделю дома сиди! Если надо чего, скажи мне! — Ничего не надо! Я всем запаслась! — Ну и ладно тогда. Через неделю увидимся! — и с облегчением во всей фигуре мужичок убежал.
Той же ночью мы вышли. Я разлила склянку куриной крови на свою кровать. Я приложила камень боли и ошейнику Дэна, и тот распался на две половины, которые я бросила рядом с кроватью. Камень закопаю в лесу.
Хватятся нас дней через десять, когда мы будем уже далеко. Что подумают? Что Дэн выкрал у ведьмы камень, снял ошейник, убил хозяйку, тело спрятал в лесу и убежал. Поищут вокруг и бросят. Обозы с рудой и камнем идут другой дорогой, более длинной и пологой. Сквозь поселение кто-то проезжает хорошо, если раз в месяц. Лето — горячая пора, не будет староста ради мертвой ведьмы отрывать кого-то с конем от хозяйства и посылать в город. Значит, власти узнают о побеге, когда мы пройдем уже половину страны. Искать станут беглого шалпийца, а у нас в запасе другая история.
Ближайшие к селу тропы я узнала за этот год как свой дом.
Мы отошли довольно далеко от селения, когда я стала спотыкаться. — Ведьма, дождемся рассвета. Тебе нужно отдохнуть.
Я едва не засмеялась. Хорошо, что темно. Весь месяц сборов Дэн удивлялся, какая я крепкая в моем возрасте, но обращался как со старушкой. Мне было и приятно, и смешно, и… стыдно.
Глава 8. Маленькие радости
К вечеру следующего дня тропинки закончились. Так далеко от тракта селяне не забредали. Дэн осторожно передвигался по зарослям. — В первые дни на Белом Демоне было хуже. Мы не знали, какие твари там живут, а капитан наказал опасаться насекомых. В некоторых местах на юге живут пауки размером с кулак, они больно кусаются. А ядовитых змей там не в пример больше, чем в наших лесах. — Здесь есть ядовитые змеи? — я чуть не подпрыгнула. — Конечно. И в Шалпийских лесах, и здесь. — Дэн остановился и оглянулся на меня. — Ведьма, а ты не из поселян. — Нет. — Призналась я. — В Шалпии я жила в городе.
В поселении мы опасались говорить на шалпийском и обсуждать наше прошлое — вездесущие мальчишки могли греть уши из любого куста. Только по вечерам, заперев двери и закрыв окна, поднявшись на второй этаж мы могли обсудить планы. Теперь, по дороге, можно было говорить свободно.
— Как же тебе удалось сойти за свою в поселении? — Мне и не удалось. Но им слишком сильно была нужна травница, чтоб настаивать на ответах, а от осторожных расспросов я уходила. Они знали, что я издалека, и этого хватало. Ведьмам можно быть загадочными.
Мы посмеялись. — А ты, Дэн, откуда? — Из Ривалтийского герцогства. Я долго жил в провинции, потом закончил академию, и отец отправил меня разъезжать по торговым делам семьи. — Тебя называли матросом.
С того дня, как Дэна привезли в село, меня разбирало любопытство, каким же образом выпускник академии оказался в матросской куртке, но в поселении мы не рисковали долгими разговорами на шалпийском.
Дэн усмехнулся и рассказал поразительную историю своего путешествия. А я-то думала, что это, должно быть, выглядит странно, когда благородная леди и дочь магтефактора варит зелья в глуши, стирает в кадушке и скоблит полы. Но сын негоцианта, который тянет канат, поднимая парус, и гоняет воду по палубе, пожалуй, еще удивительней. Жаль, что нельзя посмеяться над этим вместе. Я призналась Дэну, что я — похищенный в Шалпее маг и рассказала про наш переход по горам и мой побег. Но о роде своей магии я умолчала, и Дэн продолжал считать меня травницей.