Мы решили обогнуть столицу по бедным землям. Я смогу травничать за еду, побережем припасы. Вот только идти придется пешком по плохо наезженой дороге. "Обозы к этим голодранцам редко ходят", — сказала прибиральщица и поджала губы. Нет большей радости для маленького человека, чем знать, что кто-то живет еще хуже.
Глава 9. Ошибка лейтенанта
И снова дорога. Дождей давно не было, ветер поднимал пыль, и я мечтала вновь вернуться в чащу, но по краям дороги тянулась неровная пустошь, поросшая колючими кустами, полная ям и буераков, и приходилось топать по пыльной дороге, закрыв лицо ветошью. Изредка попадались поля около поселений, но даже мне, горожанке, было видно, что чем дальше, тем хуже обстояло дело с урожаем. На второй день нашего перехода, когда мы свернули к северу, дорога стала совсем узкой, а потом и вовсе превратилась в две еле видные колеи в редкой траве, а сама земля стала тверже. Поля появлялись чахлые, сменяющиеся скудными лугами. Я слышала, что в Шалпии тоже есть такие места, но маги что-то умеют с ними делать. Здесь же люди еле выживали в поселениях на неудачной земле, ни на кого не надеясь.
В поселении, где мы решили остановиться на ночь, царил траур. Бабы выли, мужики ругались, не жалея ни женских, ни детских ушей. У дома старости на ступенях сидел одетый по-городскому человек с презрительно-строгой миной и рядом держал двух коней подросток, похожий на него лицом. Человек держал в руках бумаги: — Что воете? Откроете мошну и выплатите, коль вырастить ничего не сподобились. — Не по-людски это! Не по заветам Звезд! — крикнула какая-то баба. — А ты мне Звезды не приплетай. Я могу пастыря к вам прислать, пусть проверит, нет ли скверны какой.
Селяне загомонили — видимо, у пастырей в Лаоссе не лучшая репутация, если ими селян пугают. — Так что, жду здесь два дня, хату нам и пропитание дадите, коня устройте. Через два дня или обоз готовьте, или деньги. — Оно обвел глазами толпу и выцелил молодую семью, ткнув пальцем. — У вас стоять буду. Мне комнату, помощника моего на сеновал.
Мы подошли сзади к толпе. Близко стоящие селяне нас с любопытством оглядели, но видно было, что мытарь занимал их мысли намного больше. — Что происходит, — шепотом спросила я крепкую женщину с испачканными в муке руками. — Мытари неурочно приехали, — ответила та. — Говорят, что в этом году пораньше откупиться надо, а нас все одно неурожай, а деньги нужны. Урожая тут… — она вздохнула. — Часть-то он урожаем и взял бы, но откуда у нас столько. А денег у нас и подавно нет. Последнее выгребать придется. Что делать будем, что… К новобрачным еще на постой напрашивается. Не к добру. — Неужто всегда так много брали? — Нет, обыкновенно брали, а в этот раз говорит, что не досчитывали. Штрафами грозится.
Я вздохнула. Не судьба мне добраться до Шалпии тихо. — Эй, любезный, подай документы. Посмотрю, чем ты поселян так возмутил.
Толпа, шушукаясь, расступилась, и мы с недовольно сопящим Дэном прошли вперед. — Ты кто такая? — Странствующая травница. А это помощник мой, умом скорбный, но защитник хороший.
Дэн поиграл плечами и изобразил мрачный взгляд. — Давай бумаги. — Иди отсюда, травница, это дело местное, поселянское.
Рядом засуетился староста: — А и правда, травницы — они поученее нас будут, пусть глянет госпожа, беды не случится.
Ловко выхватив у мытаря из рук бумаги, староста протянул их мне. Мытарь дернулся, но вокруг меня несколько крепких мужиков дернулись вперед, и тот вернулся на ступени с прежним презрительным выражением лица. — Пусть смотрит баба, если разберет что.
Но насторожился. Моя речь не была похожа на говор малограмотных людей. Мытарь внимательно следил за мной.
У меня ушло несколько минут, чтоб распознать подлог: — А что же ты, любезный, считаешь им налог не с пахотной земли, а со всей сразу, вместе с домами и перелесками? И с лугов, как с хорошо родящего распаханного поля?
Я показала бумагу старосте, ткнув пальцем в нужные места. Тот дернул себя пятерней за бороду от досады: — Ах ты… Обмануть нас хотел! Сколько к себе в карман стянуть думал, а?
Подошли еще двое, видно, тоже кое-как в цифрах разбираются. Под злыми взглядами мытаря я на пальцах разъяснила им махинацию. Хоть и не умели они считать трехзначными цифрами, но пять от трех отличали, и что в расчеты оброка вписаны не те числа, видели.
Почуяв, что пахнет жареным, мытарь вскочил, а его сын забрался на коня, кинув отцу второй повод. — А ну вернуть мне бумаги! Я в город поеду, скажу им, что вы тут бунтуете и платить отказываетесь. — Ворюга! Мошенник! Вяжи его!