— Отлично! Теперь дело за нами. Комдив Смирнов, приготовьте части к атаке. Вы сами лично ведите в прорыв к апшеронцам коммунистический батальон, а ты, товарищ Павлов, вступай снова в свои дела военкома. Время не ждет. Сейчас без двадцати три, в три тридцать пять мы по всему фронту атакуем белых. Так что этому вояке Зимину придется во все лопатки удирать отсюда.
* * *
Серая астраханская степь подернулась на востоке дымно-розовой пеленой. По земле задвигались тени, по степи пробежал предутренний холодок. В селе протяжно запели петухи.
Полковник Зимин с начальником штаба, войсковым старшиной Бочаровым и полковником Дорфом вышли из большой, туго натянутой походной палатки.
— Хорошая ночь, — поглядывая на звезды, сказал Бочаров, — скоро уж и рассвет. Вон и Марс скрываться начал.
— Нет, Петр Георгиевич, Марсу бы сейчас только и сверкать. Через час в его славу мы здесь краснопузым зададим такую потеху, что небу станет жарко, — засмеялся Зимин и вдруг замолчал.
Над селом взлетела и рассыпалась зеленым огнем ракета.
— Что еще за ерунда? Сигнал, что ли? — не обращаясь ни к кому, удивленно сказал он.
Ночь опоясалась огнями. Над селом по холмам загудели пушки. Густые залпы залили степь и под треск пулеметов и грохот гранат по всему фронту раздалось нарастающее «ура».
— Что за черт! С ума они сошли, что ли? Неужели атака? — сказал полковник и вдруг озлобленно крикнул: — Полковник Дорф! Прошу к своей дивизии. Немедленно контратакуйте красных.
Дорф повернулся и, придерживая рукой шашку, исчез в темноте. За палаткой ржали испуганные пальбой кони. Несколько пуль с воем пронеслись мимо полковника.
— Ничего не пойму. Откуда это палят? Ведь с этой стороны стоят наши, апшеронцы. Эй, Горохов, ко-ня! — приказал он вестовому.
Несколько казаков на карьере подскакали к палатке, и полковник при свете огня узнал в одном из всадников есаула Ткаченко.
— Где полковник Зимин? Где начальник группы? — не узнавая среди метавшихся в полутьме людей полковника, спрашивал есаул.
— Я здесь, Прокофий Иваныч. Что случилось? — хватаясь за стремя есаульского коня, закричал Зимин.
— Измена! Все погибло. Апшеронцы и ширванцы перешли к красным, — хрипло произнес Ткаченко. — Наши сотни попали под пулеметы. Кавалерия красных атакует пластунов.
— Что такое? Что вы мелете, есаул? — бледнея от негодования и ужаса, прикрикнул на него полковник.
— Какое там мелете! Все пропало! — грубо оборвал его Ткаченко. — Бежать надо, Иван Степанович. Казаков и артиллерию подобру уводить. Разве не видите, что творится? — и он, еле сдерживая плясавшего под ним коня, указал рукой вдаль.
По степи рвались гранаты, били пулеметы, носились кони, мчались всадники. Неумолчно грохотали пушки, прорывая вспышками огня туманную пелену, Вдруг совсем рядом выросли фигуры бегущих с винтовками наперевес людей.
Полковник вздрогнул и кинулся вперед, но вынырнувший из тумана красноармеец со всего бега всадил в него штык. Зимин пошатнулся, охнул и свалился наземь рядом с Бочаровым, которому пуля пробила висок.
Утро разгоралось все ярче. Вот брызнуло молодое солнце, и суровая степь окрасилась в празднично-розовый цвет.
Еще гремели пушки, кое-где били пулеметы, но бой уже затихал. По степи мчались одиночные всадники, на горизонте, вздымая пыль, уходили расстроенные разбитые казачьи сотни, а по их следам неслась красная конница, преследуя по пятам остатки еще недавно грозного астраханского отряда полковника Зимина.
Одиннадцать полевых орудий, двадцать пулеметов, весь обоз противника и свыше семисот пленных (не считая перешедших во время боя двух пехотных полков) были трофеями этого боевого дня.
Угроза, нависшая над Астраханью с юга, отпала.
Мироныч
Сегодня с утра настроение у всех бодрое. Победа под Басами и, главное, категорический отказ Мироныча выполнить приказ Троцкого окрылили защитников Астрахани.
Все возмущены безобразным отношением к нам Троцкого. Мы просили помощи, оружия и денег, а вместо этого получили приказ: «Ввиду бесцельности сопротивления эвакуировать Астрахань!»
Рабочие организации, металлисты, судоремонтные, нефтяные и портовые мастерские, водники, рабочие бывших заводов Нобеля выносят резолюции не оставлять города.
Сергей Миронович за эти несколько часов стал для нас еще ближе и родней. Тысячи людей почувствовали в нем непосредственного защитника их крова, семей и города.