- А тебе?
- Я для себя уже все решил. – тепло его тела перестало меня окружать.
- И что ты решил? – мое сердце скрутил страх.
- Я решил, что если ты уйдешь, то я тебя держать не буду.
- А если нет? – я сглотнула подошедший к горлу ком.
- А если нет, то мы сможем поговорить и решить, что будем делать дальше. – он облокотился на подоконник и сложил руки на груди. – Почему ты не ушла?
- Ты хочешь, чтобы я ушла?
- Если бы я этого хотел, то вчера ты бы не переступила порог моей квартиры. Я не знаю почему, но ты поселилась в моих мыслях. Ты там прописалась с того момента как переступила порог моего кабинета. Сначала я думал, что ты пустышка, которая пробивается через пастель. А ты влепила мне пощечину, потом я стал загружать тебя работой, и ты скрепя зубами справлялась. Мне нравилось наблюдать за тобой, я смотрел как ты кусаешь губы в задумчивости и сам хотел это делать. А когда ловил себя на этой мысли, злился и срывался на тебе. Хотел вызвать у тебя хоть каплю эмоций, но ты всегда была холодна и остра на язык, ты не замечала меня и меня это бесило. А потом ты поцеловала меня и я сорвался. Ты была живая, горела в моих руках, а потом было то утро. Я проснулся, а тебя нет. Я злился. Но больше всего меня бесила твоя отреченность, ты снова превратилась в холодную и без эмоциональную статую. Ты делала вид, что меня нет. Что не было той ночи. Делала вид что не была моей. Я хотел смирится, я уже готов был сделать вид что ничего не было, хотел играть по твоим правилам. И что в итоге? Я вижу тебя в баре, в компании четырех парней, живую и веселую, такую какую ты мне себя не показывала. – он посмотрел на меня, а я поймала себя на мысли что мои щеки мокрые от слез, мне стало больно. Я возненавидела себя от того, что сделала, больно человеку которого возможно люблю. – Почему со мной ты холодна?
- Мне жаль. Я не хотела делать тебе больно. Я всегда так делаю, не подпускаю к себе людей. Мимолетные связи, разовый секс и исчезновение на утро. Но я испугалась, я испугалась того, что начитаю чувствовать к тебе. И потом ты мой начальник, а отношения на работе это – табу. Так нельзя. Я не знаю, что делать? Помоги мне. – он подошел ко мне и поднял мое лицо за подбородок.
- Я не могу видеть твоих слез. – он стер слезы с моих щек. – Я тебе нравлюсь?
- Ты мне стал дорог, я не хочу тебя терять.
- Это не ответ.
- Я не знаю. Я боюсь, боюсь тебе довериться.
- Давай попробуем?
- Что именно? Чего ты хочешь?
- Ты и я.
- Ты предлагаешь мне отношения? Я не знаю, что это такое. Мои последние отношения продлились пару месяцев. – я усмехнулась. – Ты готов на это? А как же работа?
- Я хочу попробовать, дай нам шанс. Дай мне шанс.
Я смотрела в его глаза и думала, о том какая же я все-таки трусиха. Сделала глубокий вдох и решилась. Сделала это, плюнула на последствия и прижалась к его губам. Они были такими теплыми и такими моими. Мысли отошли на задний план, и я поняла, что это правильно. Он и я. Его губы, которые просто давили на меня своим авторитетом, они подавляли меня, делали слабой, доказывали свое превосходство надо мной. И мне это нравилось. Нравилось быть в его власти.
Момент как я оказалась на кухонной тумбе я пропустила, как и пропустила то, что он лишился своей футболки. Все что знала и чувствовала, так это его губы. Губы, которые были везде. Они сминали мои, были грубыми и, как всегда, доказывали свое превосходство надо мной. Они говорили, что я его, его и только его. Черт как же мне нравится ощущать его власть надо мной. Не было нежности, был только животная страсть, я понимала, что ему нужно доказать свою власть надо мной. Он хищник, а его жертва. Но черт, как же мне нравится быть его жертвой, подать снова и снова к перед его напором.
В этот раз не было холодных простыней и голых тел. Секс на кухне, всегда хотела это попробовать, этот мужчина сам того не ведая исполняет все мои тайные желания. Когда его пальцы коснулись моего естества, стон слетел с моих губ.
- Черт, ты такая мокрая. И такая узкая. Я не могу сдерживаться.
Мои трусики были просто сдвинуты в сторону и он, как всегда, ворвался в меня. Резко, жестко и быстро. Очередной стон сорвался с моих губ, а руки сжали его волосы на затылке.