Джаго появился с бутылкой бренди.
– Мне очень неловко. Мне даже в голову не приходило, что у вас может быть клаустрофобия. Вам следовало мне сказать.
– Я надеялась, что она прошла, – сказала Хелена, чувствуя себя немного глупо.
Он нахмурился и покачал головой, но на кого он досадовал – на нее или на самого себя, – она не могла понять.
– Я еще поставлю чайник. Так всегда делают, когда не знают, чем помочь.
– Чашечка чая очень бы помогла, и прямо сейчас, с вашего позволения, я бы предпочла чай, а не бренди. – Она смотрела, как он заваривает чай. – Я заметила, у вас тут пока не все удобства.
Он рассмеялся.
– В этом помещении, по крайней мере, подведены свет и вода, а они есть далеко не везде, так что, по мне, тут просто роскошь.
– Как же вы обходитесь без электричества? – с растущим интересом поинтересовалась Хелена.
– С помощью фонарей. А еще у меня есть большой промышленный светильник, который подключен снаружи. Так и обхожусь. – Он снова рассмеялся. – Все знакомые считают меня сумасшедшим, раз живу здесь, но я пытаюсь сделать все как можно дешевле. Зачем тратиться на аренду?
Хелена пожала плечами и отпила чай.
– Чем же мы с Зулейкой можем отплатить вам за то, что вы с таким благородством, преодолевая клаустрофобию, спасли котенка?
– А может, вы разрешите мне остаться в мастерской еще на три месяца?
Джаго нахмурился и закусил губу, но потом улыбнулся и покачал головой. Асимметричная, чудаковатая улыбка осветила его чумазое, небритое лицо, как промышленный светильник – дом без электричества.
– Как насчет еще одной чашки чая с сэндвичем взамен?
Хелена пожала плечами и улыбнулась в ответ.
– Если других предложений нет, то время, как я понимаю, уже обеденное. Только для еды я слегка грязновата.
– Однажды тут будет тропический душ, а пока есть тазик и губка, что напоминает мне о тех днях, когда я вручную мыл машины.
– Тогда я просто пойду к себе в мастерскую, но за предложение спасибо.
Она хотела было подняться, но он встал перед ней.
– Примите душ, но потом, пожалуйста, возвращайтесь и съешьте сэндвич. Или я буду чувствовать себя ужасно.
Хелене хотелось сказать ему, как ужасно сознавать, что вот-вот станешь бездомной, и, что в ее случае было еще важнее, без мастерской. Сама она всегда могла переехать к матери, но ее большой ткацкий станок не мог – ему требовалось гораздо больше места, чем ей. Но какой в этом был смысл?
– Ладно.
– Итак, что вам приготовить? Сыр с ветчиной на дрожжевом хлебе с салатом, горчицей и майонезом? Если хотите, я могу поджарить хлеб.
– Горчицы не нужно, а хлеб поджарьте. Получится идеальный сэндвич.
– Возможно, будет не идеально, но вкусно, я обещаю, – сказал он. – Не задерживайтесь!
Когда Хелена вернулась, волосы у нее были еще мокрыми и спутанными. Сушить их правильно требовало уйму времени, поэтому она наскоро заплела косу, а кончик перехватила шерстяной ниткой. Краситься она не стала, потому что, как она позже пояснила Эми, она не собиралась прихорашиваться для мужчины, когда мужчина был ей неинтересен. В отличие от сэндвича.
Пока она была в душе, Джаго слегка прибрался на кухне. Количество электроинструментов на рабочих поверхностях уменьшилось, а на столе лежала доска, на которой он готовил сэндвичи.
Понаблюдав за тем, как он нарезает корнишон тонкими ломтиками, она сказала:
– Могу я поинтересоваться, почему у вас тут такая мешанина стилей? Шейкер, причем очень современный, соседствует с оранжевой сосновой вагонкой в стиле ретро. Какого эффекта вы добиваетесь?
Он рассмеялся.
– Эффекта оранжевой вагонки, разумеется! Нет, на самом деле я просто оставил фрагменты кухни, которые обычно уничтожают. Люди всегда все сносят и начинают заново. Обычно мне удается переделать то, что необходимо, но всегда есть что-то, что хочется сохранить. В конце концов, когда у меня дойдут руки, мне удастся сделать так, что все будет выглядеть чуть более гармоничным. – Из старомодного тостера с узором из маков и пшеничных колосьев выскочил кусок хлеба. – Сестра предлагает мне все свои ненужные тостеры, но я выбрал этот. Он старый, но работает бесперебойно.
Он так ловко собрал два сэндвича, что, должно быть, когда-то работал в закусочной. На один сэндвич он выдавил горчицы, а другой положил на тарелку, которую передал ей.
– Теперь съешьте его и скажите, что ради этого не стоило спасать котенка!
– Может, я все-таки могу обменять его еще на три месяца? – спросила Хелена, внезапно ощутив приступ голода при виде сэндвича.
Он вздохнул.
– Исключено. Я и так дал вам полгода с натяжкой, когда купил усадьбу. Но ваша мастерская и та, что рядом с ней…