Очень горько становилось от этих обидных мыслей. «Я им всем докажу, — думал Иван, — они пожалеют. И учебу окончу с лучшими показателями, какие только возможны, и работать стану без пощады для себя. Я их всех пройму, не мытьем, так катаньем!»
Иван ошибался: ни Лида, ни ее отец никогда не исходили в оценке людей из того, насколько легко и удобно с тем или иным человеком в обычном житейском обиходе.
Конечно, они встретились снова. Встретились на демонстрации. Колонна, в которой шла Лида со своими товарищами, то и дело останавливалась — в нее вливались группы демонстрантов с других улиц. Сначала стояли несколько минут, потом бежали, прибавляя шаг. Во время такой остановки Лида подбежала к грузовику, с которого женщина в белом фартуке продавала яблоки и пирожки. Лида решила взять три яблока — она шла под руку с Машей и студенткой из своей группы.
Грузовик стоял недалеко от поворота на Дворцовую площадь. Пока Лида дожидалась очереди, пока получила яблоки и сдачу, колонна ее прошла. Догонять было уже неудобно — вдоль колонн, у самой площади и на пути к ней стояли курсанты морского училища с флажками в руках, они следили за порядком и за «трассой» каждой колонны.
Лида решила пройти через площадь с первым попавшимся учреждением, а потом нагнать Машу и подругу. Но когда она подошла к группе незнакомых демонстрантов, шагавших уже стройно, четко на подступах к площади, она увидела Сошникова. Шел он вторым от края, оживленно разговаривая с товарищами.
— Сошников, — сказала негромко Лида, и он тотчас обернулся и увидел ее. — Я отстала от своих…
— Идите к нам, к нам! — позвал он ее. Казалось, если б у него были руки, он взял бы ее за плечи и вдвинул в свой ряд, чтоб только не упустить, не потерять.
Лида не заставила себя просить. Она подошла к нему и вклинилась между ним и его товарищем, который тут же перешел в задний ряд, где не хватало человека.
Лида чувствовала себя очень неловко с яблоками. Хотелось угостить его, но он же не мог взять! А есть самой неудобно. И она шла с яблоками в руках, слушая его веселый голос и изредка поглядывая искоса на его оживленное лицо.
Она так и не догнала Машу — до того ли было! По окончании демонстрации они долго ходили по городу, сидели на скамеечке на Марсовом поле. Разговаривать они сразу стали на ты, но Лида долго не могла преодолеть тягостное смущение от мысли о необычности его привычек. Было жарко, хотелось пить, а как он справился бы с этим? Она с удовольствием напоила бы его, поддержав стакан, но вдруг он не захотел бы? Такой независимый…
Во время их беседы, когда они сидели на скамеечке, какая-то девушка из группы проходившей мимо них молодежи крикнула ему:
— Ванечка, с праздником тебя! Приходи вечером к нам в общежитие!
— С праздником, Вера! — ответил он, не вставая с места.
Лида успела заметить, что девушка хорошенькая, веселая. И как запросто пригласила. Видно, он бывал уже там у них в общежитии…
«А не навязываюсь ли я ему? Еще подумает… Не пора ли расстаться», — решила она и стала собираться домой. Сошников не отстал от нее до самого дома. И она, сама не зная, как это случилось, пригласила его к себе.
Сошников отказался почему-то, но так, что они условились о встрече на другой день. В день праздника Лида, наверное, вздумала бы его угощать, а он боялся испугать ее своими необычными приемами держать ложку или стакан. Он боялся оттолкнуть ее этим — ведь сегодня они встретились, по существу, впервые…
А Лида подумала другое. Она почувствовала вдруг беспричинную неприязнь к хорошенькой Вере, приглашавшей его в общежитие. Она попрощалась холодно. Никуда не пошла, легла на диван и протосковала весь вечер.
Потом они встретились, и Сошников стал бывать у них в доме. В институте у него было много друзей, но ему так не хватало этой домашней обстановки, домашней тишины, уюта. В Лидиной семье к нему привыкли, и он не раз ужинал с ними вместе, надевая на остаток руки наконечник с ложкой или вилкой. Иногда Иван приходил и неуклюже совал ей в руки свой портфельчик: «Вынь там… к чаю». И Лида торопливо выкладывала на стол кулечек с конфетами или бежала на кухню мыть принесенные Ваней яблоки.
Они держались, как товарищи по учебе, хотя учились не вместе. Всегда было о чем разговаривать, оба увлекались историей, оба посещали всевозможные научные сессии, где бы они ни были — в институтах Академии наук, в университете или еще где.