- Это я доджей... перед вами.., перед матерью.., за нас... за наше неуменье..,
Вера Михайловна отшатнулась, прикрыла лицо руками.
- Что вы? .. Что вы?!. Что вы? ..
И начала вставать, чтобы его поднять с пола.
Они разошлись, сели на первые попавшиеся стулья и некоторое время не смотрели друг на друга, перебарывая неловкость и одышку волнения.
- Вот что, - первым пришел в себя Крылов. - Ваш муж может приехать?
Вера Михайловна кивнула.
- Тогда пусть приезжает.
Глава пятая
Никита появился быстро, как в сказке. Сегодня Вера Михайловна отправила телеграмму, а через три дня он постучался. Вера Михайловна как раз была дома, готовилась к вечерней смене.
- Да кто же это? Да что же это? Да чего же стучит-то? - всполошилась Марья Михайловна.
- Руки-то заняты, - объяснил Никита, когда ему открыли дверь. - Так я ногой. Уж не обидьтесь.
Он вошел, огромный, высокий, шумный, загородил собою весь проход. Он поставил у входа чемодан, мешок чуть не. с него ростом и схватил в охапку Веру Михайловну. Ей было стыдно хозяев, и она поначалу отбивалась, потом смирилась, затихла, уткнула нос в его небритую щеку, всплакнула.
- От радости,-сказала она, заранее решив не нагонять на него своего настроения, утаить все страдания последних недель.
Старички смотрели на встречу супругов, умиленно улыбаясь.
- Ты хоть познакомься, - проговорила Вера Михайловна, торопливо смахивая слезы со щек.
Никита подал старикам руку, но этого показалось ему недостаточно, и он притиснул их к себе так, что оба крякнули.
- Да что же это за багаж? Да как же с ним доехал?-засуетилась Марья Михайловна.
- А ничего, - ответил Никита. - Самолетом. Доплатил только. Это питание.
- Накупили столько? - поинтересовался Федор Кузьмич.
- Нет. Свое. Выселковское. Люди надавали.
Был он выше всех на две головы, в полушубке, в сапогах, заполнил собой всю квартиру.
- Ну вот что,-скомандовала Вера Михайловна.- Раздевайся. Помойся. И приведи себя в порядок. И потише. Это не за трактором и не в степи.
- Да чайку бы... - предложила Марья Михайловна.
- Потом, потом, - отрезала Вера Михайловна.
Старички переглянулись лукаво и ушли на кухню.
После завтрака Прозоровы ходили по, городу, и Вере Михайловне все не верилось, что рядом Никита. Она все притрагивалась к нему, точно желая убедиться в том, что он на самом деле здесь, шагает по левую от нее руку.-
Вера Михайловна рассказывала о Сереже, но старалась не говорить о своих переживаниях со дня их вынужденной разлуки, о мучительных часах, о своем отчаянии, старалась не напугать его, охранить от волнений.
- Ты что? - перебил он. - Что, говорю, частишь и прыгаешь, как сорока по гумну? Ты мне все по порядку.
Они подошли к Неве, по которой все еще шел лед и одинокий кораблик, ловко увертываясь от него, медленно подвигался вниз по течению.
- Я ж тебе писала.
- Один пишем, два в уме,-буркнул Никита.-Думаешь, не чуял, что тыутаиваешь половину? А что вызывала?
- Идем к Медному всаднику. Там скажу.
Она специально оттягивала разговор, выигрывая время на обдумывание... Радость встречи, переживания последних недель, ответственный разговор-все перемешалось у нее в голове, и она не знала, как сказать ему о том очень важном, для чего и просил вызвать мужа профессор Крылов.
Вера Михайловна покосилась на Никиту и пожалела его. У него .было такое обиженное лицо, какого она никогда не видела. Чтобы хоть как-то утешить его, она сказала:
- А меня тут лечили... Вадим Николаевич настоял... Прямо взял и отправил.
- Ну?!-Никита остановился.
- Обещают результат.
- Значит, будет, - поверил сразу Никита.
Дальше шли молча.
- Вот и Медный всадник,-сказала Вера Михайловна.
- В порядке, - отозвался Никита, внутренне напрягаясь в ожидании важного разговора.
- В общем, Никитушка... - Вера Михайловна прикусила губу. Она хотела все объяснить, но у нее не поворачивался язык. Нужно было или говорить со всеми подробностями, в том числе и о последнем случае, который у нее и сейчас вызывал чувство стыда, или совсем не говорить. На, все, она чувствовала, у нее не хватит душевных сил, и она, сдерживая волнение, сказала:
- В общем, профессор хочет с тобой поговорить...
Он все скажет лучше меня.
Никита чуть было не обиделся, но, увидев страдание в ее глазах, сразу же смягчился, взял ее за плечи, притянул к себе.
- Досталось тебе тут.
И это его понимание как бы сняло частичку тяжести с ее сердца. Вера Михайловна все-таки не выдержала, всхлипнула.
- И пошто нам такое?
- Ну, ну,-утешал он ее, как ребенка.
Неизвестно, сколько они так простояли, больше не произнося ни слова. Спустились синие сумерки.
- Мне ведь на дежурство, - спохватилась Вера Михайловна.
- Ну, а это... А Сергуньку-то? ..
- Бежим.
Впуск посетителей уже был прекращен, но Вера Михайловна упросила дежурного врача впустить Никиту.
В коридоре им повстречалась Нюшка.
- О, ёксель-моксель! - воскликнула она, как будто знала Никиту сто лет. - Вот это гренадер! Ты оставь его нам, Веруха, сразу текучка прекратится.
- Оставляю, - согласилась Вера Михайловна. - Пойду его подготовлю, шепнула она Никите.
Сережа сидел на кровати, не спуская глаз с двери, ждал.
- Сереженька, - произнесла Вера Михайловна, обнимая сына, и голос у нее дрогнул.
- Папаня приехал? - спросил Сережа.
- Приехал,-подтвердила она и подумала! "Господи, какой он у нас чуткий".
Когда вошел Никита, Сережа слабенько улыбнулся и спросил без упрека!
- А ты чего так долго не ехал? Я уж тосковать
начал.
- Да дела ведь,-объяснил Никита, осторожно прижимая сына к себе. Он давно не брал его на руки и потому особенно ощутимо почувствовал, какой он худенький и слабый.
"А писала - поправился", - подумал он.
- А мне скоро операцию должны делать,-сообщил Сережа.-А это и не страшно, усыпляют и замораживают потому что.
Никита отметил для себя, что сын боится меньше матери и ждет операции, как неизбежного дела. И это открытие поразило его и подействовало сильнее, чем страх и слезы. "Дошел, значит",.-подумал он и ощутил такую жалость к своему сыну, что даже в горле запершило.
- Вот чего, - произнес он, чтобы перебить неожиданное волнение. - Я тебе привез-то чего. Карточку. Это дружок твой, Пальма.-Он полез в карман, достал фотографию и подал ее Сереже. Мальчик ничего не сказал, только схватил обеими руками карточку, прижал ее к груди, и на лице его был такой восторг, что Никита опять ощутил непривычное щекотание в горле.
Когда через полчаса Вера Михайловна заглянула в палату, она увидела такую картину: Сережа прижался к отцу, затих, разомлел, точно у печки с мороза пригрелся.
Она кивнула и осторожно отошла от дверей, чтобы не вспугнуть этих самых дорогих ей людей.
Крылов и Прахов стояли друг против друга, и оба чувствовали неловкость. Крылов потому, что еще никогда не произносил тех слов, что произносил сейчас. Прахов потому, что учитель говорил правду и ему нечем было опровергнуть эту правду..
- Вы, видите ли, первый, в своем роде новатор,- отчеканивал Крылов. Еще ни один из моих учеников не предавал меня. Увы, не поздравляю. Но и не задерживаю. Располагайте собой... Что же касается меня, то я, видите ли, жив. И отступать от своих принципов не собираюсь. И даже если мне запретят, отнимут у меня клинику, я в сарае, в шалаше, но буду оперировать...
- Но меня попросили... - попробовал оправдаться Алексей Тимофеевич. - Я совсем не ожидал такой реакции...
- Да?!-воскликнул Крылов и отскочил в дальний конец кабинета, желая показать этим, что он теперь и близко не хочет стоять со своим первым помощником.- Вы еще, оказывается, и... и... Это какая-то инфантильность!-Он осекся, начал потирать подушечки пальцев.-Одним словом, несовместимость явная. Вместе мы дальше не сможем работать. Об остальном пусть начальство думает.
Крылов сел, углубился в бумаги, давая понять, что разговор окончен. Прахов бесшумно вышел из кабинета.