Его ладони легли на плечи и уверенно скользнули вниз, изучая ее тело, а еще он наклонился и зарылся лицом в ее волосы, шумно вдыхая. И, как ни странно, это понравилось больше поцелуя. Настя закрыла глаза, чувствуя, как все тело теплеет и откликается, и даже ее ноги слегка ослабели. А тем временем Вадим бесцеремонно задрал ее кофточку… и ему совершенно не хотелось возражать.
- Руки вверх, - скомандовал он и снял с нее топик, а потом расстегнул лифчик. И тут же занялся застежкой юбки.
Скорость, с которой ее раздевали, вновь отправила Настю в легкое замешательство, но она снова промолчала, поражаясь тому, что и это ей понравилось.
- Повернись. Руки на стену, - отрывисто приказал он слегка охрипшим голосом, еле слышно, когда она осталась в одних трусиках и чулках.
С этого момента ее восприятие изменилось, словно ей ввели какой-то наркотический препарат. С той секунды, как она добровольно положила ладони на стену над головой, стоя почти обнаженной перед почти незнакомым мужчиной, Насте показалось, что она буквально превратилась в другого человека. Никогда прежде она не думала, что способна на такое. И что будет так умирать от желания, так тяжело дышать, ожидая удара и боли.
Он стоял довольно близко – так, что она чувствовала тепло, но не касался ее какое-то время, и она повернула голову, терзаемая любопытством: он просто стоит или что-то делает? Смотрит на нее или…
- Лицом к стене, - тут же велел он, и Настя облизала пересохшие губы, как ни странно, ощутив новый прилив возбуждения.
Отбросив волосы с ее шеи, Вадим приблизил к ней губы:
- Что чувствуешь? – спросил он, касаясь дыханием ее кожи – так, что побежали мурашки.
Сложный вопрос. Она сама толком не знала, что чувствует и не знала, хочет ли так откровенничать с ним.
- Немного страшно. И очень возбуждает, - произнесла Настя очевидное, не вдаваясь в подробности.
- Прогнись немного.
Следующий тип транса. Теперь она уже точно ничего не соображала. И даже сильные шлепки, более резкие и болезненные, чем она ожидала, не вернули ее в сознание. Ее тело словно жило своей жизнью. Оно то пыталось пугливо увернуться от ударов, то, наоборот, льнуло к его ладони. Насте даже показалось, что в ней борются два существа… как минимум, два, а то и больше.
Она только поражалась, как Вадим умудрялся делать все настолько вовремя. Именно тогда, когда она готова была закричать от нетерпения, его пальцы скользнули под ее трусики и сняли их. А потом удары сменились нежными ласками.
- Как ты? – спросил он, почти обнимая ее, все еще полностью одетый.
- Хорошо, - еле ворочая языком, ответила Настя.
- Устала стоять?
- Нет.
- Не сдвигай ноги.
- А если сдвину?
Насте стало тепло. Теперь она чувствовала себя почти в безопасности и хотела хотя бы поцеловать его, как то поблагодарить за то удовольствие, что он уже ей доставил.
- Возьму ремень, - пообещал он, продолжая ласкать ее.
Когда она попыталась потянуться к нему, он отстранился и сильно шлепнул:
- Не ласкайся.
- Но…
- Закрой рот.
Он крепко взял за волосы и повернул к себе лицом. А потом Настя получила две легкие пощечины – по обеим щекам поочередно. Если бы он размахнулся по-настоящему, то, вероятно, с легкостью организовал бы ей сотрясение мозга, с его-то ручищами, пронеслось в голове. Но у него была какая-то специальная техника: он размахивался только запястьем, и удар выходил хлестким, но не опасным.
- На колени, - словно нехотя скомандовал он.
Настя сглотнула. Сделать это оказалось тяжелее психологически, чем просто встать у стены. Но когда ее колени коснулись пушистого ковра, Вадим, против ее ожиданий, не потребовал минета, а обошел ее сзади и снова взял за волосы, разворачивая лицом к кровати. А потом наклонил, укладывая на покрывало лицом.
- Стоп-слово: «красный». Легкий вариант: «желтый», означает, что сильнее не надо. Не забудешь?
- Не забуду, - пробормотала Настя, закрывая глаза.
До этого она полагала, что жесткий секс – это когда партнер просто двигается немного быстрее, чем обычно. А стоны и крики в постели – это выбор женщины, дополнительный фетиш, который можно контролировать по своему желанию.
Ее опыт с Вадимом полностью изменил ее представления. Он брал ее настолько бесстыдно, бесцеремонно и безжалостно, что она стонала при каждом движении, против своего желания, а также кричала и даже хныкала под конец, едва не расплакавшись. Но ей было так хорошо, что даже в голову не пришло использовать стоп-слово. И еще – при этом он умудрялся быть аккуратным, не сделав ни одного неловкого движения, которое причинило бы боль.
Когда они почти одновременно кончили, Настя чувствовала себя полностью выжатой, хотя она все это время почти ничего не делала.