Габриэль пыталась представить нас по-французски чинно, Марко вел себя по-итальянски шумно и восторженно, поэтому то, что могло быть напряженным моментом, прошло легко и весело, и я чувствовала, как мгновенно расслабились мои девочки.
Они сразу оказались во власти его обаяния. А он увидел в них красоту, изыск, изящество и давал понять это взглядом, улыбкой, жестом. «Такие красавицы, просто совершенство!» — восторгался он и тут же стал вести себя с ними как безобидный мальчишка-шалунишка, поддразнивать их, шутить.
— А вы, — сказал он уже серьезно, повернувшись ко мне и взяв мои руки в свои, — вы оказались просто подарком, нежданным сюрпризом. Я ожидал увидеть некую даму постарше и не столь… — И тут он изобразил в воздухе некую фигуру с пышным бюстом и осиной талией. — Неужели из такой женщины решили сделать дуэнью! Роковая ошибка! Опасаться меня следует прежде всего вам, а не этим милым цыпляткам.
Я чувствовала, как расплываюсь в улыбке. Как приятно получить комплимент от знатока. Надеюсь, я не покраснела, и еще надеюсь, что Майк Аарон не стал запечатлевать этот момент. «Пышные формы», еще чего!
— Марко, — вмешалась Габриэль, — может быть, хватит обмениваться комплиментами в коридоре?
— Разумеется, — ответил он чуть раздраженно. Видно, ему тоже не очень по нраву ее командирские замашки.
И мы перешли в комнату, которая служила ему примерочной. В углу стояло несколько манекенов, но платьев видно не было. Девочки сняли свои парки, и я с удовольствием отметила, что все они оделись наилучшим образом — обтягивающие брюки, которые уже произвели сенсацию в холле «Плаза-Атене», и под стать им свитера, такие тонкие, что сквозь них просвечивали даже ребра и легко угадывался размер бюста, хотя бюстгальтеров на них и не было. На всякий случай для большего эффекта они все надели сапоги с высоченными каблуками типа «Поберегись, раздавлю!», но, полагаю, ни одна из них не надела трусиков. В общем, они меня не подвели. Только свитера у них были разного цвета — на Эйприл светло-голубой, который подчеркивал цвет ее глаз, на Джордан — белый, отлично оттеняющий ее кожу, на Тинкер — черный, который, казалось, был выбран случайно, но на самом деле именно в нем у нее был такой невинный вид, а якобы безыскусно (как бы мне научиться такой безыскусности?) собранные в пучок ее волосы так и хотелось распустить по плечам.
— Когда мы сможем посмотреть платья? — нетерпеливо спросила Мод.
Марко взглянул на нее удивленно и почти возмущенно.
— Платья? Еще не время, синьора. До показа еще две недели, коллекция не готова, да и будь она готова, я бы ее не показал.
«Не так-то прост этот парень, Мод», — с тихим злорадством подумала я. Девочки стали разочарованно ахать и охать, не обращая внимания на мои предупреждающие взгляды. В такие моменты я кажусь себе лесничим, в ведении которого находится стадо диких, но по сути своей удивительно беззащитных животных, чего-то вроде помеси антилопы с жирафом. Когда они оказываются среди обычных людей, а на каблуках они выше мужчин среднего роста, они кажутся особями какого-то необыкновенного вида. Они словно из другого мира, сидят иначе, не знают, куда девать свои бесконечно длинные ноги, и даже, как сейчас, переговариваются между собой на каком-то недоступном нам языке.
— Но что же они будут вам показывать? — упорствовала Мод. — Я поняла, что вы хотите, чтобы они примерили ваши платья.
— Вовсе нет, синьора, — ответил Марко. — Я просто хотел увидеть, как они умеют носить что угодно. Неважно, что на них надето, важно, как они умеют это подать.
— Ну и? — с вызовом спросила она.
— Например, я могу дать им свою одежду, всегда интересно, как женщина носит мужскую одежду, и попросить их примерить то, что им понравится, и передать свое к этому отношение. — Он взял свой твидовый пиджак и длинный шарф, лежавшие на стуле, и протянул их Эйприл, потом, немного подумав, добавил еще красный шерстяной жилет, который, вероятно, надевал под пиджак. — Вон там комната, где вы можете переодеться, — сказал он.
— Мне надо использовать все? — спросила Эйприл невозмутимо.
— Как пожелаешь, bella, — ответил он, улыбаясь ей, как старой приятельнице. — Ты ничего не можешь сделать не так, это же не экзамен.
Эйприл вышла, а Марко стал обсуждать с Майком достоинства различных фотоаппаратов, а я тем временем быстро соображала. Все понятно, Марко хочет проверить, как девушки двигаются.
Манекенщицы могут быть потрясающими красавицами, но только немногие умеют ходить по подиуму. Показы мод стали в последнее время настоящими шоу — театр вперемежку с цирком, и, чтобы привлечь внимание публики, просто расхаживая по подиуму, нужен особый талант. Девушки должны быть обворожительны, как Этель Мерман, зажигательны, как Джозефин Бейкер, и блистательны, как Марлен Дитрих. А Марлен Дитрих неповторима. Великие манекенщицы — прирожденные эксгибиционистки, у них просто не должно быть страха сцены, они умеют так поводить плечами, вертеть попками и тянуть носочек в туфлях на каблуках, что даже я поражаюсь. Им приходится играть перед тремя сотнями обезумевших фотографов, слепящих их вспышками, и перед тысячью профессиональных модельеров, чье суждение о продемонстрированном платье во многом зависит от того, как оно было показано.
Я сидела и чувствовала свою полную беспомощность. Если бы я могла зайти в ту комнату, объяснить девочкам, что происходит, подсказать, как себя вести! Стоп, но разве вчера у Некера девочки не показали, что умеют себя подать? Моя работа состояла в том, чтобы обеспечить их контрактом, я не обязана вводить их и дальше в профессиональную жизнь, а сейчас мои девочки действительно оказались на конкурсе, и гораздо более серьезном, чем вчерашний.
Появилась Эйприл. Она обмотала жилет вокруг шеи, и он свисал с одного плеча, как короткая пелерина. Волосы она решила убрать и затолкала их под жилет, так что их почти не было видно. Руки она засунула за пояс брюк и выставила локти вперед. Она шла на нас быстро, подбородок вверх, никакой улыбки. Колени при шаге почти заплетались одно за другое, бедра раскачивались из стороны в сторону. Обычно она — королева, но сейчас перед нами была уличная девчонка, наглая и развязная. В нескольких метрах от нас она резко остановилась, развернулась на каблуках и замерла с улыбкой, которая, казалось, говорила: «Да пошли вы!..»
— Ну и ну! — воскликнул Майк. Так, кажется, принято выражаться у фотографов, но в голосе его я уловила чуть обиженные нотки. Даже камера его словно встала на дыбы. Эйприл ушла точно так же, виляя задницей, как заправская шлюха, и тут же вернулась. Волосы ее были распущены по плечам, она вновь была королевой.
— Я забыла свитер, — сказала она скромно.
— Браво, Эйприл. Ты отлично умеешь шляться по улицам.
— Только когда это уместно. Просто в мужской одежде есть что-то… это меня заводит. Странно, правда? — мило улыбнувшись, сказала она.
— Ничего странного, — успокоил ее Марко, потрепав по руке, как заботливый дядюшка. — А теперь ты, Джордан, будь так любезна… — И Марко указал ей на импровизированную уборную. Джордан неохотно направилась туда, всем своим видом показывая, что ей не нравится быть средним ребенком.
Джордан отсутствовала в два раза дольше Эйприл. Появилась она в пиджаке, крепко стянутом у пояса шарфом. Воротник пиджака был поднят, она уткнулась в него подбородком. На ней были черные очки. Шла она, задумчиво уставившись в пол, не вынимая рук из карманов, полностью погруженная в себя. Ступала она ровно и размеренно, ставя ноги почти параллельно. Я сразу увидела кинозвезду, которая занята собственными мыслями и хочет только одного — пройти незамеченной сквозь толпу зевак. В полуметре от Марко Джордан остановилась и, высвободив одну руку, приспустила очки и взглянула на него. Одарив его улыбкой, которая говорила: «Берегись, детка, я еще тобой займусь», она так же медленно удалилась.