Мы со зверем не во всем отличались.
И на этот раз я первым встал и ушел.
****
Зверь чувствовал каждое движение Коры, и я всегда знал, чем она занималась, даже находясь в другом крыле поместья или на улице.
Утром пошел дождь, поэтому вместо работы в саду Кора удалилась в библиотеку и несколько часов читала. Затем она вышла, и я услышал шорох в юго-восточном крыле возле кухни. Постояв у подножья лестницы, Кора начала подниматься. Каждый ее шаг сопровождался звоном цепи.
Она почти добралась до верха башни, когда я наконец-то осознал, что сейчас увижу ее. Кора не колебалась и не медлила. Зверь так радовался ее визиту, что легко согласился одеться и поспешно натянуть джинсы.
Тяжелая деревянная дверь всегда была открыта, и едва Кора поднялась по верхним ступеням, как я сразу же увидел ее. До чего же она была красива со светлыми волосами, заплетенными в свободную косу, с полными розовыми губами и стройными босыми ногами. Та же юбка, что была на Коре в день ее прибытия, скрывала натренированные бедра и на каждом шаге обвивала колени. Блузка без рукавов облегала бока и пышные груди.
Сам я не потрудился даже надеть рубашку или до конца застегнуть ширинку. Я быстро расчесал волосы пальцами и, встретив Кору улыбкой, постарался показать ей, как рад нежданной встрече.
Но взгляд лазурных глаз так и не поднялся к моему лицу. Немного покраснев, Кора посмотрела на мой живот и, быстро отвернувшись, взмахом руки указала на лестницу.
— Я и забыла, сколько здесь ступенек! Помнишь, как мы раньше бегали сюда наперегонки?
— Да, — я помнил все, связанное с ней.
С отстраненным видом и нежной улыбкой Кора потерялась в воспоминаниях, но тогда прищурилась.
— Ты поддавался?
— Иногда, — порой от наших столкновений на узкой лестнице мое юное тело пробуждалось, и бег превращался в агонию.
Как оказалось, в подростковом возрасте я не ведал истинных мук. Зато теперь познал их в полной мере.
— Пока я не споткнулась и не подвернула ногу.
— Я отнес тебя на застекленную террасу, — я был героем Коры…и ненавидел себя за то, что позволил ей упасть.
— После того случая ты отказался со мной бегать, — с прищуром сказала она и, замерев на пороге, изумленно осмотрела комнату.
Несколько минут, показавшихся мне вечностью, Кора молча озиралась, прежде чем рассеянно прошла дальше и медленно повернулась вокруг своей оси, разглядывая холсты на стенах.
— Гидеон, — трепетно выдохнула Кора. — Они твои?
— Мои.
— Ты рисуешь гораздо лучше, чем раньше, — она в неверии покачала головой.
— У меня было много времени, чтобы попрактиковаться.
Она остановилась перед пейзажем — сторожка, какой ее мы помнили с детства. До того как ворота закрыли и повесили на них цепь.
— Значит, ты все время проводишь в башне?
— Да, — здесь мы со зверем успокаивались. Ему больше нравилось окружать себя напоминаниями о любимой, чем искать ее и не находить.
Но сегодня ему было мало. Кора вернулась. Наша потребность в ней разбушевалась из-за ее аромата, шороха шагов и вкуса кожи. Только бы лизнуть ее и снова попробовать.
Кора улыбнулась при виде своего портрета, на котором она, свирепая и решительная, держала в руках крикетную биту. За одной ее щекой была украденная у миссис Коллинз булочка. Невинно распахнув глаза, Кора на портрете поджала губы в попытке не рассмеяться, и на ее рубашке остались крошки.
— День, когда нам прочитали Великую лекцию? — спросила Кора тем же тоном, которым нам прочитали упомянутую лекцию, словно в украденных булочках крылись государственные тайны.
— Точно.
— Ох, — тихо вздохнула Кора, остановившись перед другой картиной. — Твои мама и папа.
Такие, какими я их помнил лучше всего — шедшие рука об руку по южному саду в лучах солнца.
Кора посмотрела мне в лицо, затем ниже, еще ниже и, быстро отойдя, замерла напротив огромной картины на восточной стене. Словно зачарованная, она шагнула ближе.
— Что это? — прошептала Кора.
— Моя мечта, — ответил я. В отличие от прочих, этот рисунок не был навеян воспоминаниями. Я нарисовал Кору, лежавшую на кровати в потоке света, расслабленную, гибкую и ждущую меня.
— Твоя спальня? Еще не разрушенная.
— Да.
— Почему кровать уцелела? — Кора обернулась, в замешательстве наморщив лоб. — Вся остальная мебель сломана.
Потому что до кровати она никогда не дотрагивалась. Ко всему остальному Кора хоть раз да прикасалась — стол, стулья, даже платяной шкаф, когда после наших диких игр ей нужна была чистая рубашка.